Гектор сделал все, как просил Габриэль. Его люди из пресс-службы нашли автора резкой статьи о семье Эспина. Немного надавив на него, узнали, что дело не обошлось без Фелиции Гомес. Журналист признал, что исторические факты в статье были проверены, но инсинуации о гнусных намерениях Серафии – чистая спекуляция на основе предположений Фелиции. Это не означает, что ее семья не помогала свергнуть Монторо, но это уже не важно. Единственное, что имело значение: Серафия ни в чем не виновна.
И он знал это. Знал, когда прочитал статью в первый раз и когда обвинил Серафию и наблюдал за тем, как ее сердце разрывалось от боли у него на глазах. Он был унижен. Взбешен. Он набросился на нее, потому что позволил собственным страхам управлять своей жизнью и публично смутить его. В тот момент было легче обвинить Серафию, чем признаться себе, что все дело в нем самом.
Габриэль чувствовал себя ужасно из-за всей этой истории. Серафия была единственным человеком в его жизни, которому, он мог довериться – и все же он отвернулся от нее и усомнился в ней при первой же провокации.
Нужно что-то сделать, чтобы исправить это. Прямо сейчас.
Оторвав взгляд от доклада, он заметил Люка, который проходил мимо его офиса.
– Люк, вы можете узнать, где находится сейчас самолет семьи Монторо? Все еще в Алме?
Люк кивнул и исчез в коридоре.
Габриэль глубоко вздохнул и внезапно принял решение. Точного плана у него еще не было, но он знал: чтобы осуществить задуманное, необходимо покинуть Алму. А это значит – сесть в самолет. Серафия уже вернулась в Барселону. Габриэль был уверен, что она не подойдет к телефону, если он позвонит. В любом случае они должны поговорить лично. Единственная загвоздка – где сейчас самолет. Его отец собирался послать за Бэллой, которую нужно доставить в Алму. Габриэль не знал, на какой именно день запланирован полет, но, если самолет уже в Майами, придется искать другой способ добраться до Серафии. Интересно, принц может полететь эконом-классом?
Пусть ему придется сидеть в хвосте самолета – Габриэль должен встретиться с Серафией. Недостаточно просто сказать, что ему жаль. Он должен признаться, что чувствует к ней. Только потеряв Серафию, Габриэль осознал, что она для него значит. Невозможно каждое утро просыпаться и понимать, что ты любишь и сам же все испортил.
Но может быть – просто может быть, – Серафии будет достаточно извинений и признания в любви, чтобы простить его за поспешные суждения.
В дверях появился Люк со странным выражением на лице.
– Где самолет? – спросил Габриэль.
– Все еще в аэропорту Дель-Соль, ваше высочество.
Габриэль вздохнул с облегчением:
– Хорошо. Передайте, что я хочу вылететь в Барселону как можно скорее. Распорядитесь, чтобы в аэропорту меня встретил автомобиль, и еще мне нужен кто-то, кто разузнает домашний адрес Серафии. Я понятия не имею, где она живет.
– Да, ваше высочество. Я обо всем позабочусь. Но сначала к вам… посетитель.
Габриэль чувствовал, как его лицо меняется и приобретает то же растерянное выражение, как у Люка.
– Посетитель?
Разве можно вот так прогуляться по пляжу до королевского особняка и запросто постучать в дверь, чтобы заглянуть на чай?
– Да. Это старая женщина из Дель-Соль. Она сказала охранникам у ворот, что приехала сюда на такси, чтобы поговорить с вами. Настаивает, что это очень важно.
Габриэль был уверен: все, что люди хотят сказать королю, всегда очень важно, но сейчас он хотел упаковать сумку и оказаться в Барселоне еще до ужина. Все остальное может подождать…
– Она говорит, это касается Серафии.
Габриэль застыл. Это все меняло.
– Проводите ее в гостиную. Попросите Марту принести чай и миндальное печенье. Так мы выиграем немного времени, чтобы организовать все необходимое до моего отъезда.
Люк кивнул и пошел выполнять поручения. Габриэль вернулся к шкафу, собираясь выбрать пиджак. Он самостоятельно подбирал себе наряды последние несколько дней и, если быть честным, не очень хорошо справлялся. Он знал, что Серафия велела бы ему надеть пиджак на встречу с гостьей, особенно пожилой, у которой сохранились более консервативные представления о монархии, и выбрал черный пиджак, который подходил к его серой рубашке. Габриэль знал, что нужно повязать еще галстук, но просто не мог этого сделать. С другой стороны, он ведь в собственном доме, конечно, ему простится немного неофициальный вид.
Когда Габриэль вошел в салон, все его указания уже были безукоризненно выполнены. Марта поставила поднос с великолепными угощениями на журнальный столик и разливала чай. На диване сидела крошечная женщина – увядшая и сгорбившаяся. Ей было не меньше восьмидесяти. Морщинистая загорелая кожа, седые как серебро волосы собраны сзади в аккуратный пучок. Она выглядела как чья-то abuela
[9].
– Его высочество принц Габриэль! – объявил один из охранников, стоящих вдоль стены, когда Габриэль вошел в комнату.
Старуха потянулась за тростью, чтобы встать и, вероятно, сделать реверанс, но Габриэль не мог допустить, чтобы она так напрягалась ради него.
– Пожалуйста, не вставайте, – настоял он.
Женщина расслабилась в кресле с выражением облегчения на лице.
– Gracias
[10], дон Габриэль.
Он сел напротив, предложил женщине сахар и сливки для чая.
– Что я могу для вас сделать, сеньора?
Она отпила чая, дрожащей рукой поставила чашку на фарфоровое блюдце.
– Спасибо, что нашли время встретиться со мной сегодня. Я знаю, вы очень заняты. Меня зовут Кончита Ортега. В 1946 году, когда произошел переворот, мне было всего пятнадцать лет и я работала прислугой в семье Эспина. Я видела, что опубликовали газеты за последнюю неделю, а теперь узнала, что сеньорита Эспина уехала из Алмы.
– Сеньорита Эспина всего лишь работала у меня несколько недель. Она в любом случае собиралась вернуться домой.
Пожилая женщина прищурилась и пристально посмотрела на Габриэля:
– Я понимаю, ваше высочество, но я также понимаю и узнаю аmor
[11], когда вижу это. В душе я знаю, что вы были влюбленной парой, а эта порочная ложь все разрушила. Я должна была вмешаться и рассказать вам правду.
Габриэль внимательно слушал, его интерес возрастал с каждым словом, которое произносила старуха. Даже если он не винил Серафию в прошлом ее семьи, любопытно узнать правду о том, что же на самом деле случилось тогда. Эта женщина может быть одной из немногих еще живых, кто знал всю историю.
– Пожалуйста, – ответил он. – Я очень хочу, чтобы вы рассказали мне все, что знаете.
