– Ой, да ладно, соглашайся, будет весело. Шейн знаком с хозяином нового ресторана и уже забронировал для нас лучший столик. Обещаю, тебе понравится. – Сесилия повернулась к Джеймсу и сложила руки в молитвенном жесте, а мобильный телефон торчал между ее ладоней как шпиль колокольни. – Ты же пойдешь с нами, правда?
Он бросил быстрый взгляд на Грейси, потом улыбнулся будущей невестке.
– Конечно пойду.
– Здорово! В благодарность за твою помощь мы тебя угощаем. – Сесилия одарила его сияющей улыбкой и снова переключила внимание на Грейси. – Ну пожалуйста! У меня есть одно черное платье, оно тебе наверняка подойдет.
Грейси окинула подругу взглядом с ног до головы.
– Оно растягивается?
Сесилия усмехнулась.
– Достаточно, чтобы вызвать у любого сердечный приступ.
Потрясающе. Но как она может отказаться и при этом не выглядеть неблагодарной? Грейси вздохнула.
– Ладно, я иду.
– Пойду позвоню Мадди.
С этими словами Сесилия удалилась, оставив Грейси наедине с Джеймсом. Грейси развернулась лицом к нему.
– Зачем ты это делаешь?
– Делаю что? – спросил он.
Ей почудилось или в его голосе в самом деле прозвучала насмешка? Грейси показала на дверной проем, где только что стояла Сесилия.
– Тебе правда хочется идти на ужин в компании влюбленных парочек?
Одна его бровь взлетела вверх.
– Боишься, что люди примут нас за пару?
– Еще чего! Да никому в здравом уме такое и в голову не придет.
Он напрягся.
– Это не ради нас, а ради Шейна и Сесилии.
– Никаких «нас» не существует! – прошипела Грейси.
Несколько долгих неуютных мгновений профессор молча смотрел на нее, потом пожал плечами и бросил:
– Делай как хочешь. Можешь не ходить.
А потом он вышел, больше не взглянув на нее. Грейси осталась в кладовке одна. В ее груди что-то сжалось. Что-то, очень похожее на чувство одиночества. И это было глупо, ведь у нее есть все, что ей нужно. Ее жизнь идеальна.
Пока девушки собирались в ресторан, Джеймс с Шейном и их зятем Митчем сидели в гостиной посреди нагромождения оставленных грузчиками коробок.
– Приятное местечко, – заметил Митч, оглядывая просторную комнату с высоким потолком и небрежно держа в руке банку пива. – Хотя переезжать вдвоем накануне приема по случаю вашей помолвки – это, кажется, чересчур даже для тебя.
Шейн пожал плечами и посмотрел на широкую лестницу, ведущую на второй этаж:
– Сисси не хотела ждать.
Митч бросил на него свой привычный задумчивый взгляд адвоката.
– Вряд ли мою сестру можно отнести к разряду нетерпеливых.
Шейн усмехнулся.
– Думаю, ей не терпелось поселиться со мной.
Митч поежился, как будто в комнате внезапно похолодало.
– Не знаю, привыкну ли я когда-нибудь к тому, что ты и моя сестра вместе.
Шейн склонил голову набок, снова усмехаясь.
– О чем ты говоришь? Это я – пострадавшая сторона. Мне до сих пор снится в кошмарных снах, как ты и моя сестра в прошлый раз останавливались у нас. Честное слово, приятель, если вы снова собираетесь вытворять такое, снимите номер в отеле.
Митч рассмеялся, потирая рукой подбородок.
– Не притворяйся, будто не пытаешься меня переплюнуть.
Глядя на них обоих, Джеймс покачал головой. Надо же было такому случиться, что Митч и Шейн оказались самыми большими любителями соперничества на всем свете. Такое уж его «везение». Джеймсу приходилось терпеть нескончаемые споры о том, кто из них больше возмущен почти непрестанными проявлениями нежности, которые демонстрировали обе пары. Казалось, эта игра им никогда не надоедала, и они постоянно дразнили друг друга. А Джеймсу было противно смотреть на обоих, но, пожалуй, Митч раздражал его чуть больше, ведь как-никак Мадди была и его сестрой. Он должен был согласиться с Шейном, что бывало довольно неловко, войдя в комнату, застигнуть зятя в тот момент, когда он засунул руки под топ его дорогой сестренки. Паршивец даже ни разу не извинился.
Джеймс обратил внимание на телевизор, потихоньку переключив канал с трансляцией бейсбольного матча на тот, где шел документальный фильм об изобретении атомной бомбы. Шейн и Митч не заметили – оба были глубоко поглощены подкалыванием друг друга. Пока профессор на экране что-то рассказывал монотонным голосом, Джеймс отвлекся, и его мысли перенеслись к тому, к чему они упорно улетали весь день. К Грейси. Он прокрутил в памяти их разговор в кладовке. Он сделал все, что мог, чтобы быть с ней любезным. Он был милым в общении и старался ей помогать. Он не обращал внимания на ее шпильки и отказывался поддаваться на провокации, хотя это было чертовски трудно – больно уж дерзкий у нее язычок. От него не укрылось, что она отреагировала на его близость, но его добродушие пока что не помогло ослабить напряжение между ними. Пожалуй, наоборот, оно лишь усилилось, а Грейси стала более взвинченной. Джеймс мог сделать только один вывод: любезность на ее поведение не влияет. Он забарабанил пальцем по телевизионному пульту.
Может быть, он дал ей недостаточно времени? Трудно сказать, пока что эксперимент дает недостоверные результаты. Но одно эксперимент показал точно: он был прав, стараясь не оставаться с ней наедине. Между ними проскакивают искры. Пожалуй, то, что Грейси – самая упрямая женщина на свете, даже хорошо. За постоянными разговорами о том, какой он зануда, и громким возмущением его диетическими предпочтениями она бы никогда не признала, что между ними существует влечение. Она бы и на смертном одре утверждала, что терпеть его не может. Джеймс подозревал, что она даже сама в это верила. Будучи подростком, он наблюдал, как его братья встречались с девушками вроде Грейси, и он знал, что почем. Он был не в ее вкусе. В какой-то степени Джеймсу хотелось доказать Грейси, что она не права, но при этом его вполне устраивало, что она отвергает его как потенциального партнера. Они в корне несовместимы. А Джеймс предпочитал, чтобы сексуальные отношения что-то значили.
В конце концов она кого-нибудь встретит. Или он встретит женщину, более соответствующую его личности. Женщину, с которой он построит серьезные отношения на прочном фундаменте, такие, какие он хочет. Развить эту мысль дальше Джеймс не успел: по лестнице сбежала его младшая сестра в маленьком красном платье игривого покроя. Казалось бы, цвет платья должен плохо сочетаться с ее темно-рыжими волосами, но ничего подобного. Она одарила своего мужа сияющей улыбкой и плюхнулась к нему на колени.
Шейн поморщился.
– Тут полно места, где сесть.
– Не слушай его. – Митч обнял Мадди за талию и положил ладонь на ее бедро – неприлично высоко. – Роскошно выглядишь, принцесса.
