– Послушай, что бы там ни…
– Когда ты заглянул туда, Чэппела там не оказалось, поэтому ты оставил ему записку. Кто-то из присутствовавших пообещал ее ему передать. И слово сдержал.
– Ты ничего из этого не докажешь, – говорит Лори. – Ты думаешь, что Карл Чэппел хранит записку, которую получил много лет назад, на тот случай, если Британская библиотека вдруг решит приобрести ее для своих архивов? – Лори смеется собственной шутке. Помнится, несколько месяцев назад Тэмсин сказала мне, что Британская библиотека заплатила Лори ну просто неприличную сумму за его бумаги. Интересно, сколько бы там заплатили мне за длинное письмо к нему, в котором я бы подробно изложила все, что о нем думаю? Может, позвонить им и спросить?
– Чэппел не сохранил записку, – говорю я, – но он помнит, что произошло. Например, где ты назначил ему встречу. Жаль, что ты не выбрал музей мадам Тюссо или Национальную галерею, или хотя бы место здесь, в Риджентс-парке, рядом с лодочной станцией.
Лори наверняка думает, будто я упиваюсь этими мгновениями. На самом же деле меня едва не тошнит.
– Что именно говорилось в записке, которую ты оставил ему? То же самое, что и в той, что ты послал мне? – Я вытаскиваю телефон и подношу экран к его лицу. – «Планетарий, 2 часа дня. ЛН»? «Дорогой мистер Чэппел, встречайте меня рядом с планетарием, у меня для вас две тысячи фунтов»?
– Ты думаешь, я дал ему две тысячи, чтобы он солгал? Ты действительно считаешь, что я на такое способен? Что я заплатил ему, чтобы он притворился, будто не видел, как было совершено убийство?
– Я действительно так считаю, – говорю я. – По-моему, ты сделал то, что должен был сделать, чтобы в глазах обывателей представить Джоанну Бью очередной жертвой Джудит Даффи, по вине которой невинная женщина была брошена за решетку.
– Спасибо за доверие, – говорит Лори. – Истина же, если тебе интересно, состоит в том, что в тот вечер, когда умер Брэндон, Карл Чэппел вообще ничего не видел. Он был приятелем Уоррена Граффа, отца младенца. Графф подговорил его солгать на первом суде над Бью. Он дал однозначно понять, что ждет от него повторения лжи на повторном рассмотрении дела, что Чэппел, который никогда не думает своей головой, и собирался сделать. Я заплатил ему, чтобы он сказал правду.
Я пытаюсь вспомнить, что именно сказал мне Карл Чэппел. Он дал мне два куска, чтобы я сказал, будто ничего не видел. Неужели я ошиблась в Лори? Что, если я сейчас поступила с ним точно так же, как он поступил с Джудит Даффи? А именно изобрела историю, лишь бы только его осудить?
– Две тысячи фунтов помогли Чэппелу решить дела с букмекерской конторой, однако были бессильны развеять его страх перед таким головорезом, как Графф, – говорит Лори. – Советую тебе разыскать его и спросить, сколько я заплатил ему, причем из собственного кармана, за обещание не убивать Чэппела, если тот вдруг даст новые показания.
– И сколько же? – спрашиваю я.
Лори пальцем манит меня подойти ближе. Я делаю к нему шаг. Он хватает меня за руку и пытается вырвать мой мобильник. Я сопротивляюсь, однако он сильнее меня.
– Какая тебе от этого польза? – спрашиваю я. Он может стереть сообщение на телефоне, но не у меня в голове. Я могу кому угодно сказать, что Лори назначил мне встречу у планетария, где в свое время он назначил встречу Карлу Чэппелу и, возможно, Уоррену Граффу.
– Никакой, – говорит Лори. – Абсолютно никакой.
С этими словами он подбегает к озеру и швыряет мой телефон в воду.
Глава 18
Понедельник, 12 октября 2009 года
– Оливия взяла в руки книгу, раскрыв ее посередине. – Чарли для наглядности продемонстрировала это Прусту. Саймон и Сэм наблюдали, хотя уже выслушали краткую версию этой истории. – Я сидела за столом напротив ее. Мой взгляд машинально упал на заднюю сторону обложки. Я не отдавала себе отчета в том, что смотрю на нее. Сначала я просто о чем-то замечталась, а потом вдруг задалась вопросом. «Постой! – сказала я себе. – Это что-то знакомое!»
– Любая изданная книга имеет на задней стороне обложке номер ISBN из тринадцати цифр, – пояснил Саймон. – ISBN книжки Хелен Ярдли «Только любовь» – 9780340980620. Это последние тринадцать цифр нашего квадрата. На фото, присланном Флисс Бенсон, мы видим не только карточку, но и саму книгу. Наверное, затем, чтобы ей было легче уловить связь.
– Первые три цифры на карточках – два, один и четыре – это, как нам кажется, номера страниц, – добавил Сэм.
– Думаю, да, – согласилась Чарли. – Ведь что еще это может значить?
С этими словами она положила «Только любовь» на стол, открыв ее на странице двести четырнадцать.
Голова Снеговика дернулась назад, как будто кто-то поставил перед ним тарелку со слизнями.
– Это стихотворение, – сказал он.
– Прочтите его, – попросил Саймон. – А также абзацы перед и после. В общем, всю страницу.
Сколько же времени они потратили в каждом случае, стараясь достучаться до Пруста? Проблемой была его косность. Он любил, когда ему докладывали определенным образом – неторопливо, с толком и с расстановкой, четко подчеркивая логические связи. Неудивительно, что Чарли отказывалась принимать в этом участие, как, например, сегодня.
– Ну почему ты не можешь сказать ему сам? – простонала она. – Всякий раз, когда я пытаюсь что-то ему объяснить, у меня возникает чувство, будто я прохожу прослушивание на участие в телешоу.
Пока Снеговик читал, Саймон не сводил с него глаз. Процесс этот напоминал замедленную съемку: постепенно лоб инспектора начал собираться складками, которые буквально на глазах делались резче и глубже. Всего за несколько секунд его лицо потеряло несколько сантиметров в длину.
– «И все же внутри трепещет крыльями птица, случайно залетевшая, или же дар безумной благодати, вкус чего-то сладкого… Пустое бытие, комната с белыми стенами». Мне кто-нибудь объяснит, что это значит?
– Не думаю, что смысл играет какую-то роль, – сказала Чарли. – На той же странице упоминается репортер газеты «Дейли телеграф», приезжавший в Геддам-Холл брать у Хелен Ярдли интервью. Вот это, на наш взгляд, важно…
– Так разыщите его или ее, – произнес Пруст.
– Уже разыскали, сэр, – ответил Сэм. – В Геддам-Холле ведут учет…
– Уже разыскали? Тогда почему вы молчали об этом, сержант? Какой толк от новых вскрывшихся фактов, если вы не сообщаете мне о них?
– Журналистку зовут Рахиль Юнис, сэр. Она по-прежнему работает в «Дейли телеграф». Я поговорил с ней по телефону, прочел ей страницу двести четырнадцатую книжки «Только любовь». Сначала она отказалась комментировать это. Но после уговоров сказала, что воспоминание Хелен Ярдли об интервью, которое она дала в тюремных стенах, содержит неточности. Да, у Хелен в записной книжке, или в дневнике, или что это там было, действительно имелось любимое стихотворение, но, по словам Рахили Юнис, оно было вовсе не про «комнату с белыми стенами». Она собиралась проверить старые файлы, но, по ее мнению, стихотворение, переписанное Хелен Ярдли в блокнот как якобы ее любимое, называлось «Микроб».
