– Я все приготовил, – говорит Ильяс. – У калитки поставил сумки с соком, ведро с мясом и прочим. Только забрать.
– А дрова?
– Ребята перед вами саксаула натаскали, за глаза хватит. Ну как, поели?
– Счас.
Мы выпили по стакану сока, поднялись и увидели, что к беседке идет отец Ильяса.
– Ну что, ребята, наелись? – спросил он.
– Да, спасибо, Датур Акылбаевич.
– Может, еще чего принести?
Мы дружно замотали головами, а Олег выразил общее мнение:
– Нам бы для шашлыка место оставить.
– Так у нас тоже они есть, – улыбнулся Расулов и поднял руки, – ладно-ладно, сами так сами.
Он повернулся к ветеранам.
– Эке, Косен Ержанович, пойдемте, гости уже собрались.
Все вместе идем по дорожке. У дома Датур Акылбаевич остановился. Вновь на меня поглядел.
– Я слышал – ты хорошо играешь и поёшь.
– Могу сыграть…
– Не сейчас, – остановил меня Расулов. – Потом. Был рад познакомиться с тобой, и хорошо, что у моего сына есть такие друзья.
И крепко пожал руку мне, затем Олегу и Марине, но галантно.
– Но в следующий раз, – вдруг строго сказал он мне, – будь осторожнее. Безрассудность, конечно, не порок, но и не достоинство.
– Однако у смелого джигита удача в запазухе, – возразил Косен Ержанович.
– Верно! – рассмеялся Расулов. – Ладно, ребят, идите, развлекайтесь.
У калитки нас ожидал сюрприз в виде всего приготовленного Ильясом – эмалированное ведро с мясом, большая сумка с соком (я шесть трехлитровых банок насчитал), две сумки поменьше, одна с хлебом, вторая с яблоками и помидорами.
– Ильяс, – потрясенно сказал Олег, – и как мы все это понесем?
– Вообще-то, – почесал затылок Расулов, – ребята прийти и помочь должны, но что-то запаздывают.
– Чего ждать? Навстречу пойдем, – решил я.
Маленькие сумки взяла Марина. Савин и я вместе взяли сумку с соком, а Ильяс ведро. До речки надо пройти несколько кварталов, Мы очень бодро прошагали до следующего перекрестка. Дальше стало труднее. По просьбе Олега мы поменяли руки, но протащили всего полквартала, как Савин вновь запросил обмен.
– Привал! – выдохнул Расулов, ставя ведро рядом.
– Ну и где помощники? – возмутился Олег. – Все руки уже оттянул.
– Да ладно вам, – хмыкнула Марина. – Вы же мужики!
– Мужики, – пробурчал Савин, – тягловые.
– Погнали, – говорю я, – а то время идет.
Вновь тащим сумки бодрым шагом, только чтобы руки не начинали болеть, чаще меняемся местами.
Мы вышли к реке, и сразу у меня появилось странное беспокойство – ощущение дежавю. Пробежался взглядом по окрестностям. Яблоневые сады на том берегу, крутой и каменистый склон, затем более крутой и укрепленный бетонными плитами берег, и собственно – сама плотина. Что не так? Приглядываюсь к плотине. Та же труба, наверняка с отсутствующей нижней частью заграждающей решетки, лестница от нее… странно, не помню, а она всегда такой была? Присутствовали простые скобы, просто вбитые в стену. Впрочем, неважно. Что еще? Русло? Так оно меняется с каждым годом, то река течет посередине, то ближе к этому берегу, то к тому. Все зависит от мощности весеннего потока, в котором валуны приличных размеров несет словно мячики, они и формируют основное русло.
Народу на речке мало. За исключением наших ребят, лишь пара пацанов купается в рукотворной запруде, гораздо выше по течению. И кто-то загорает у самой воды еще дальше. Малышни нет. Так в чем же дело? Наверное, в выборе места. Именно тут, в будущем, под навесами мы будем поднимать бокалы за долгожданную встречу одноклассников. Но сейчас никаких навесов от солнца нет. Просто расстелены скатерти и пледы, на которых наставили всякой снеди с напитками.
Народ занимался кто чем. Кто-то у речки бродит, изредка окунаясь в поток, кто-то в карты играет, а большинство загорает.
– Наконец-то! – воскликнул кто-то.
– Ну вот! – возмутился Олег. – Мы тонны вкусностей им тащим, а они и не довольны.
Мы поставили сумки у пледов. Я еще раз осмотрелся. Мангал стоит чуть в стороне и нещадно дымит. Вокруг него, ругаясь, носится Переходников и бестолково машет фанеркой, то ли пытается раздуть огонь, то ли отмахивается от густого дыма.
– Вот черт! – выругался Ильяс. – Я думал, тут уже угли готовы!
– Плохо горит, зараза! – пожаловался Жека, затем, закашлявшись, выставил фигу в сторону. – Куда фига, туда дым! Куда фига, туда дым!
Дым и вправду направился по указанному пути.
– Во! – воскликнул Переходников. – Видали?
– Видали, – передразнивает Расулов. – Столько народу, а костер разжечь толку нет.
– Ильяс, – сказал Васильчиков, – мы пытались разжечь, каждый попробовал, но фиг там… Юр, скажи?
Волжанин кивнул так, что с волос полетели брызги, видать окунуться успел. От реки пришел Ульский, тоже купался.
– Что за шум, а драки нет? – затем посмотрел на мангал. – А, понятно, счас…
– Нет уж, – буркнул Расулов, – сам управлюсь.
– Я гляну, – остановил я Ильяса, – а ты пока шампурами займись.
– Лады.
Надо сказать, за шампура тут использовали алюминиевую проволоку. Просто брался отрезок примерно сорок сантиметров, и чтобы без проблем насадить кусочек мяса, кончик затачивался или откусывался бокорезами наискось. У Ильяса проволока была с собой. Бокорезы, видно, тоже имелись. Я проследил, как он изготовил первый шампур, а потом заглянул в дымящий мангал.
Огонь еле-еле пробивался в самом низу. Саксаул почернел и тлел местами, золы на дне не было. Понятно, пытались разжечь крупные сучья без растопки. М-дя, ну что за народ? Могут только фигой направление ветра указывать. Ульский, вон, скаут по жизни, подсказать не мог, или сам бы розжигом занялся. Настрогали бы щепок, и с помощью них…
Я скинул одежду, оставшись в одних плавках. Немного повозившись с растопкой, разжег в мангале огонь и отобранной у Переходникова фанеркой раздул приличное пламя. Прикинув объем дров, подкинул в мангал еще несколько крупных сучьев – теперь углей будет с запасом. Ведро маринованного мяса изжарить хватит.
Ребята тем временем развлекались вовсю. Магнитола орала что-то зарубежное. Почти все девчонки загорали. Некоторые лежа пританцовывали. Пацаны, по разу окунувшись в речку, от дальнейшего плескания отказались и теперь сидели и опять играли в карты. Тут я заметил, что Савин накинул рубашку.
– Олег, ты чего, замерз?
– Что? – не сразу понял тот. – А, нет, это чтоб не обгореть.
Была у Савина такая беда – забудет поберечься от солнца, враз обгорит.
