– И вы им верите?
Коротов покачал головой и сказал:
– Верю, Громин, верю. Я достаточно видел… – Коротов покачал головой, – чтоб через пять минут у меня в кабинете, на столе, лежало заявление по собственному желанию, а через десять минут, чтоб духу твоего в моей школе не было!
Громин сорвал с шеи бечеву, оставшуюся от свистка, и сплюнул на пол.
– Ну и х… с твоей школой.
И физрук вышел из спортзала. Нефедов катнул желваки и сжал кулаки.
– Мразь, какая же он мразь. Так поступать с детьми!
– Спокойно, Спартак Семенович, пусть идет. – Василий Владимирович положил руку Нефёдову на плечо. Потом повернулся и посмотрел на меня.
– Ну что, герой, я вижу у тебя сегодня трудный день? Ты меня извини, я поздно сообразил насчет Громина.
Я потер саднящую грудь и кивнул:
– Да ладно. А день действительно трудный, какая-то сплошная черная полоса. Даже не знаю, когда белая начнется.
– Ты вот что, Сергей. Дальше у вас русский язык и литература? От уроков на сегодня я тебя освобождаю. Елене Михайловне, я насчет тебя скажу. Иди-ка со Спартаком Семеновичем, посидишь в кабинете НВП до конца уроков, потом он своих учеников попросит проводить тебя до дома. Лады?
Этого только не хватало! Я понимал, что Коротов хочет оградить меня от неприятностей, но он, как многие учителя и взрослые, не понимает, что от моей беды не убежать. Не сегодня, так завтра или послезавтра, мне придется решать проблему с громинской компанией. От этой, пока ещё шпаны, но уже поднимающей свою голову в преступной истерии, которая захлестнёт страну через несколько лет, никуда не деться. Физрук Громин прав – сила правит этим миром, и ей нужно противопоставить свою силу. Так или иначе, мне придется решать всё самому. Как? Пока я не знаю, но думаю, решение найдётся.
Я поднял голову и посмотрел Коротову в глаза.
– Не надо, Василий Владимирович, вспомните, что я вам у кабинета математики сказал.
Тот покачал головой:
– Не дури, Сергей, иди, переодевайся, а Спартак Семёнович тебя тут подождёт.
Я вздохнул и направился в раздевалку.
– Серёж, тебе больно? – Это рядом семенила Зеленина, заглядывая мне в глаза.
Я остановился.
– Терпимо.
А она красивая. Вьющиеся волосы, чуть вздёрнутый носик, а глаза…
И смелая.
– Спасибо тебе, Мариш.
И поцеловал её в губы. Она тут же покраснела и опустила голову. Из спортзала начали выходить ребята, и Зеленина юркнула в женскую раздевалку, а я, вздохнув, направился в мужскую. Там вокруг меня собрались одноклассники.
– Ну, ты, Вяз и даёшь!
– А почему ты его сразу не ударил?
– А здорово ты физрука схватил!
– Отстаньте от него! – Олег рукой отодвинул окруживших меня мальчишек. – Не видите, плохо ему. Серёга, ты как, нормально?
Я кивнул, мне действительно стало плохо. Начался отходняк от слишком большой дозы адреналина, практически ударной для пока ещё детского организма. Быстро оделся, стараясь унять дрожь в руках, взял сумку.
– Погоди, Серёга, – Савин подошел и прошептал: – Ты не уходи без меня домой, хорошо?
Я кивнул и вышел в коридор.
– Пойдем, – на плечо легла ладонь Нефёдова, – посидишь у меня, посмотришь, как автомат разбирают и собирают. Видел когда-нибудь настоящий автомат?
Я кивнул – естественно, видел. Даже чуть не ляпнул, что уже двадцать лет с ним родимым, не расставаясь, живу… жил. Правда, последнее время больше с пистолетами работали…
– Вот и славно, – улыбнулся Нефедов, – я десятиклассникам скажу, чтоб дали тебе его попробовать на разборку-сборку.
Я усмехнулся про себя – попробовать разборку-сборку, и вдруг обнаружил, что меня отпустило. Руки перестали трястись, тревога стихла, настроение опять поднялось. И почувствовал, что решение проблемы витает где-то рядом, только осталось поймать.
Зашли в класс НВП, где у одного из столов толпились десятиклассники.
– Ребята, минутку внимания! Вот этот парень тут посидит, – Спартак Семенович подтолкнул меня вперёд, – присмотрите, чтоб никто не обижал. Хорошо? И пусть попробует с автоматом повозиться.
– Хорошо, Спартак Семенович.
– Андрей, иди на пару слов. – Нефёдов вышел за дверь, а один из десятиклассников выскочил следом. Отсутствовал недолго. Зайдя в класс, он внимательно на меня посмотрел:
– Ты Вязов?
Я кивнул. Он крепко пожал мне руку.
– Молоток, ты правильно сделал. Им давно надо было по репе настучать. Ну, пойдем.
Я подошел к столу со стороны окна и, облокотившись о подоконник, стал смотреть на то, как один из парней разбирает автомат.
– Всё! – Щелкнув секундомером, высокий десятиклассник, объявил результаты. – Двадцать одна с половиной. Уже лучше, но даже до тройки не дотянул. Потом попробуешь ещё раз.
Щелкнул кнопкой, сбрасывая секундомер на ноль и скомандовал:
– К сборке приступить!
Защелкали собираемые части автомата. Парень замешкался, вставляя затворную раму – она никак не входила в паз. Время кончилось и, ругнувшись, уже не спеша, собрал автомат и положил на стол. Высокий десятиклассник сбросил время и махнул рукой.
– Отдохни пока. Следующий.
Я долго стоял и смотрел, как парни по очереди подходят к столу и сдают норматив. У многих получалось медленно, и они повторяли подходы, не отвлекаясь на перемены.
Я глянул на настенные часы – двенадцать двадцать. Ого! Как время пролетело – скоро конец пятого урока. Дождался, когда один из старшеклассников соберет автомат, и поднял руку:
– Можно я?
Все повернулись ко мне, а высокий кивнул:
– Давай, а как разбирать знаешь?
– Знаю.
– Ну-ну, знаток, посмотрим. Санек, освободи место у стола.
Стол оказался мне немного высоковат, но ничего, справлюсь. Заодно проверю – остался ли навык и как быстро смогу разобрать автомат.
– Ну, готов?
– Готов!
– К разборке приступить!
Я быстро раскидал автомат на части. Разобрал без заминки, нигде не сбившись. Это хорошо, просто отлично. Все, что я мог взрослым, могу и сейчас. Только силы так и остались на том же уровне тринадцатилетнего организма. А что я хотел? Чтоб накачанные на постоянных тренировках мышцы перенеслись вместе со мной? Значит, со временем буду наверстывать это дело тут. Только осталась проблема с Громиным, и наконец я понял, как её решить. Раз вся эта братия признаёт только силу, и Громозека у них за авторитет, значит, надо просто дать ему в торец, да так дать, чтоб отбить все хотение со мной связываться, а остальные тоже махом отвянут. И это подействует, я знаю. Вот только от опеки осталось избавиться.
