– Дядя у меня охотник, с собой как-то раз в лес брал, когда летом к нему в гости ездили.
Гомон на поляне нас прервал. Пацаны, что занимались установкой палаток, громко ругались. Не получалось палатки поставить, точней колышки в грунт забить. Под дерном-то камень сплошь.
Подошли к ним.
– А у вас, что за проблема? – спросил Григорьев.
– Колышки не вбиваются, – пожаловались пацаны, – Виктор Алексеевич! Камень под травой.
– Да? – прищурился Виктор. – А больше способов закрепить растяжки не знаете?
Ребята переглянулись и плечами пожали.
– Тут не за что крепить веревку…
– А ты что скажешь? – спросил Витя, заметив мою усмешку.
– Все просто, – отвечаю, – веревку привязать посередине колышка, натянуть и прижать валунами, и больше их наложить, чтобы надежнее было.
– Вот! – поднял палец Григорьев.
Ребята принялись заново возиться с палатками. Вскоре поставили самую большую. Видя, что дело наладилось, Виктор удовлетворённо кивнул.
– Хорошо, с кем пойдешь?
Я назвал всех, с кем по округе ходил дрова собирая:
– Савин, Расулов, Переходников и… хватит, думаю.
– Тогда ты старший. И смотри, осторожно там!
Тут ещё не горы по сравнению с теми, что гораздо дальше на юг, а так, горишки, но достаточно высокие, с крутыми склонами. И черт нас дернул лезть на Лысый Горшок именно тут. Если бы мы прошли обратно, где корова паслась, то могли подняться на гору по более пологому месту. Так нет, упрямо прем в лоб. Это все Савин: «Так короче, так короче… помнишь, как в песне – но мы выбираем трудный путь, опасный, как военная тропа».
До вершины Горшка, в принципе, недалеко, однако постоянно надо лезть по склону больше чем в тридцать градусов, но иногда откос становился круче. Только еловый лес, что покрывал большую часть горы, позволял подниматься как по серпантину, и то чуть ли не на карачках, из-за низких и разлапистых ветвей. Вылезли на маленькую полянку и решили отдохнуть.
– Глянь, – показывает на траву Женька, – тут тропка.
Мы смотрим вдоль нее.
– Ага, по ней бы спокойно и поднялись сюда.
– Нормальные герои всегда идут в обход?! – хмыкает Ильяс.
– Вяз, – говорит Савин, – я тебя не узнаю. То сам прешь в лоб, то вдруг легкие пути ищешь. А обратно тоже в обход бревна тащить собираешься?
– Нет, как раз обратно только вниз.
– А как?
– Потом объясню. Пошли.
Остаток пути дался легче, правда, попадались заросли шиповника. Мы поднялись на Лысый Горшок с северной стороны и, не добираясь до самой вершины, прошли налево. А вот и та самая восточная сторона со скальным выступом и отвесной стеной, тянущейся до самой вершины. Высота стены была около тридцати метров. По краям стены каменные осыпи, сходящиеся клином и тянущиеся вниз до самого подножия. Недалеко от нас, как раз на самом краю осыпи стояло сухое дерево. Чуть ниже, было ещё одно, уже упавшее, но до него метров пять. Я спустился чуть вниз, собираясь пробраться к упавшему дереву, но каменное крошево вдруг покатилось. Вернулся обратно. Что ж, придется сваливать этот ствол, раз до того не добраться. Осмотрел сухостоину.
– В комле сантиметров тридцать будет.
– Ну и как мы его спустим вниз? – спросил Переходников, задрав голову.
– Сучки обрубим, пихнем с горы. Само и съедет, – предложил Расулов.
– А на кой тогда веревку брали? – спросил Савин.
– Ты сам её взял, – ответил Женька, – на всякий случай.
– Веревка пригодится, – говорю я. – А сделаем так – срубим сучья, потом делим на части, стаскиваем вниз, до тропы, а там подумаем.
У Олега был обычный топор, не туристский. Поэтому, отложив свои маленькие топорики, принялись по очереди работать нормальным. Дерево хоть и сухое, но рубилось на удивление легко. Часто сменяясь, быстро закончили заруб. Сухостоина заскрипела и с шумом брякнулась вершиной к скале.
– Это она правильно упала, – хмыкнул Ильяс, – а то брякнулась бы туда, и алга до подножия…
– Просто заруб я там, где надо, начал, – говорю я. – Короче, обрубаем сучки. Только кидайте их в одно место. Тоже потом прихватим. В крайнем случае, вернемся или других ребят сюда пошлем.
Затем, еще раз оценив длину ствола, подумал и уточнил:
– Рубим на три части. Нет, на четыре, короткие бревна будут легче, да и спускать проще. Они хоть между елей не застрянут.
Принялись работать топорами, срубая сучья и отбрасывая их в одно место. Затем, отмерив четыре части по два метра, перерубили ствол в двух местах. Умаялись, присели отдохнуть.
– Ф-ух! – утер лоб Олег. – Пить охота. Серег, ты флягу взял?
– Нет. Потерпим.
Я глянул на сучковатое бревно и подумал: «А не слишком ли мы хомячим с этой елкой? Половины бы хватило на дрова, причем только верхней части. Но раз нас четверо, то рубим четыре части. Остаток вместе с сучьями стащим к той тропе. Хотя четырех чурок и тех дров, что внизу собрали, думаю, хватит».
После отделения четвертой части, ствола осталось ещё прилично. Вчетвером оттащили остаток к куче с сучками и вернулись обратно. Женька осторожно прошел вдоль осыпи и подобрал отлетевшие ветки.
– Пацаны, смотрите! – вдруг крикнул он. Мы подошли к Женьке. Он показывал на стену. В десяти метрах от начала осыпи, на самой стене, была ровная площадка, шириной полтора метра и длиной четыре. Но до неё вела узкая четырёхметровая тропка, шириной чуть меньше полуметра, и добраться туда можно было только прижавшись к стене. В самом начале тропки росло маленькое кривое деревце, а тропа была вдоль и поперек исчерчена трещинами. Выглядело это не очень надёжно, однако Женька, бросив собранные сучья, двинулся к площадке.
– Стой, – запоздало крикнул я, глядя на сразу затрясшееся деревце.
Но Женька, прижимаясь к стене, добрался до площадки и восторженно завопил:
– Здорово! Как на балконе! Природном, – и обернулся к нам, – идите сюда. Тут такая красота!
– Однако стихом заговорил, – хмыкнул Савин и тоже двинулся к уступу.
– Олег, стой! – я попытался остановить его. Но и этот не внял. Деревце опять закачалось, и холодок по спине пробежался, однако Олег без проблем добрался до уступа.
– Серёга, Ильяс, идите сюда! – заорал уже Савин. – Тут в натуре красиво!
Ещё один эстет нашелся! Неужели там что-то видно лучше, нежели отсюда?
Расулов подошел к краю, посмотрел вниз, затем спокойно перешел на тот широкий выступ.
– Ага! – в один голос заорали Савин и Переходников. – Вот и Ильяс тут…
– Делать мне нечего, как по скалам козлом скакать.
