Волчеткин понимал, что следовательница назначила брата в обвиняемые не из ненависти к нему, а под влиянием обстоятельств и улик, которые довольно недвусмысленно свидетельствовали о том, что Пушкаренко убил не кто иной, как Макс. Елизавета Алексеевна выполняет свой долг, и выполняет хорошо, относясь к ним гораздо благожелательнее, чем можно было надеяться, и всё равно сначала он в лучших традициях своих недалёких пациентов проявил агрессию. Слава богу, умничка-следователь нашла верный тон, и Руслан сумел, кажется, повернуть беседу в конструктивное русло.
Конечно, чистосердечное признание – это не вариант, Руслан верил брату. Однако он ещё и знал его всю жизнь, и прекрасно видел, что он что-то скрывает. Первые дни Макс почему-то был убеждён, что следствие разберётся и от него отвяжутся, но теперь ясно – ничего подобного не произойдёт. Поэтому надо хватать Максимилиана Максимилиановича за горло и выяснять, что же случилось в этом глухом дворе.
Лиза хотела позвать Наташу в кафе, та давно собиралась рассказать о каком-то «офигенном» сериале, но позвонила Ирина Эльханановна и предложила встретиться.
– Минут через пятнадцать буду у вас, – сказала старушка, и Лиза со вздохом повесила куртку обратно в шкаф.
Подумав секунду, она набрала Шаларя. Оперативник почему-то принимал в судьбе Голлербаха самое живое участие, и Лиза решила, если в ходе разговора нарисуется какая-нибудь новая версия событий, он с удовольствием начнёт её разрабатывать.
Лиза относилась к старой адвокатессе с большим пиететом и в оставшееся время быстро навела порядок в кабинете, проверила запасы кофе, набрала воды в чайник и выпросила у дежурного немного сахару. Тот дал, заметив, что сие действие до боли напоминает ему сцену из великого фильма «Место встречи изменить нельзя».
Лиза засмеялась и на обратном пути с сахарницей в руках заглянула к Наташе, извинилась, что в последнее время мало общается с подругой.
Та, впрочем, тоже оказалась занята. Нависая над каким-то хулиганом микроскопических размеров, Наташа наставляла его на путь праведной жизни, и Лиза вдруг подумала о взаимосвязи вещей во вселенной. Если бы она пригласила подругу на кофе, Наташа сразу свернула бы беседу, сказав что-то вроде: «Ступай и не греши», а теперь ей спешить некуда, малолетка получит полноценную проповедь, раскается, узрит свет мира и добра – и вырастет великим человеком, чем чёрт не шутит!
С этим делом Голлербаха она совсем стала трудоголиком! Задерживается на работе, ведёт всякие душеспасительные беседы с родственниками преступников и вообще делает не «необходимо и достаточно», а «всё, что возможно». Стыд и позор тебе, Лиза, ты так и не написала ни одной строчки новой книги и не отработала старую редактуру, да что там, ты даже любимые сериалы не смотришь! Вышли две новые серии обожаемого «Касла», а ты… Эх!
Когда Лиза в книгах или сериалах натыкалась на такую коллизию, что следователя отстраняют от дела, а он всё равно продолжает работать на свой страх и риск, она с усмешкой думала: каким дураком надо быть, чтобы это делать! Отстранили тебя – радуйся невольному отпуску, лежи на диванчике, а не лазай где попало с риском для жизни. Так же она реагировала, когда по сюжету дело требовали передать в вышестоящие инстанции или присылали нового главного следователя, а прежний страстно прижимал папку с делом к груди и умолял дать ему шанс справиться самому. «Придурок, радуйся, что есть на кого переложить ответственность!» – думала Лиза, всегда готовая спихнуть свои дела кому-нибудь другому. А сейчас вдруг проснулся профессиональный интерес, и чёрт знает, куда заведёт её это чувство!
Надо срочно передавать Голлербаха в суд и возвращаться к привычному ритму жизни.
Ирина Эльханановна больше не была адвокатом по назначению, Голлербах заключил с ней соглашение, чем ещё больше расположил Лизу к себе.
– Дело, конечно, ясное, но если бы вы знали, Лизочка, как мне надо выиграть! Просто позарез!
Лиза прекрасно это понимала и ходила разговаривать с Русланом Романовичем в том числе и поэтому. Продолжая настаивать на невиновности, Голлербах проиграет, никто больше не захочет связываться со старой адвокатессой, и бедняга так и будет сидеть на чёрством хлебе дежурного адвоката. А если признается, то Ирина Эльханановна заявит о себе как о защитнике, добившемся условного срока в заведомо провальном деле.
Но не приведёшь же этот довод обвиняемому! Всё же адвокат для клиента, а не наоборот.
– Видит бог, у меня нет абсолютно никакого обвинительного уклона в этом деле, – сказала Лиза горячо, – наоборот, я была бы рада малейшей улике, позволившей мне прекратить уголовное преследование в отношении Голлербаха, но увы…
– Может, и не увы, – сказал Вася, входя. – Я тут поразмыслил, нашёл кое-какие нестыковочки.
– Садись, рассказывай, – улыбнулась Лиза.
Из-за проблем со зрением Ирина Эльханановна попросила выключить верхний свет, и теперь, сгрудившись в надвигающихся сумерках вокруг зелёноватого света настольной лампы, все трое казались заговорщиками.
– Смотрите, у нас по заключению судебных медиков удар был нанесён в затылочную область, правильно?
Без спроса взяв дело, Вася зашуршал фототаблицами.
– Что дальше?
– Теперь вспомни, какого роста у нас терпила? Сто семьдесят сантиметров. А Голлербах? Метр девяносто будет в нём, а то и больше. Почему удар в затылочную область, а не теменную? По идее он должен был сверху вниз бить!
– Вася, эту лабуду прибереги до суда присяжных. Им втирай от полной безнадеги. Таки ты думаешь, что Пушкаренко спокойно стоял и ждал, пока Максимилиан Максимилианович подкрадётся к нему сзади и треснет камнем по голове? Может быть, они дрались, упали в снег, а когда борьба продолжается в партере, разница в росте нивелируется. – Ирина Эльханановна достала из сумочки вязание и сигареты, Вася галантно подал ей огонёк. Лиза заворожённо смотрела, как старушка ловко накидывает крючком петли, одновременно ухитряясь курить.
Может быть, сказала адвокатесса, значит, правды не знает и она. Конечно, адвокатская тайна и всё такое, но похоже, обвиняемый говорит ей то же, что и следователю, возможно, просто боится запутаться в собственном вранье.
Борьба в партере… Реанимируя Пушкаренко, Голлербах привёл свою одежду в такое состояние, что восстановить по ней картину драки оказалось затруднительно, а сам он показаний не даёт.
Ладно, допустим, жертва безмятежно мечтала в тёмном дворе, услужливо подставив злодею затылок…
Лиза встала и замахала руками, насколько это позволял тесный кабинет.
– Нет, Вася, не получается сказка. Понимаешь, ты маленький и не можешь ударить высокого человека сверху вниз, а высокий… Ты же видел Голлербаха, помнишь, какой у него разворот рук. Он может и сверху, и снизу, и как хочешь.
Вася усадил её на место и сам стал наносить удары воображаемому противнику ниже ростом. После нескольких минут интенсивных упражнений он, отдуваясь, сел на свой любимый подоконник и признал, что траектория удара в данном случае действительно не аргумент.
