Но на сей раз не случилось ничего. Фран сжал дверную ручку, очень крепко. Проконтролировал голос – он звучал спокойно.
– Ты, Карлос, когда-нибудь получишь за все по полной программе. Но не от меня. Я об тебя мараться не собираюсь.
Дверь он закрыл бесшумно. Из-за нее послышались вопли Карлоса:
– Да ладно тебе, Фран, чувак! Ты серьезно, что ли? Из-за этой сучонки?
Фран имел на руках срочное дело и рассчитывал, что Карлос не помешает ему какое-то время. Он не из тех, кто бросает удовольствие. Ведь две дозы заплатил. Теперь просто так не уйдет – ему вынь да положь.
Гнида, думал Фран. Прямо так, без кондома, а у самого полдюжины диагнозов.
Глава 16
Рекена
Сборы были недолгими. У наркомана имущества немного, и ничего ценного у него не задерживается – тут же продается или обменивается на дозу. Фран кинул в потертую спортивную сумку четыре грязные футболки, мятые брюки и несколько разных носков, которые никогда не мог собрать попарно. Положил и еду, какую радостно покупал на вечер, и помятую кастрюльку. Уже уходя, вспомнил, что забыл замечательную книгу, которую тогда спер у женщины в метро. Вернулся и засунул экземпляр «Винта» в сумку поглубже, немного смяв. Еще решил взять на память свой последний шприц, так и пребывающий в заначке в укромном месте на плинтусе. Кровь на нем уже свернулась и засохла. Прошел мимо комнаты Лако, уже впавшего в обычный ступор у окна. Тот заметил его, с сумкой на плече, и понял, что Фран уходит. Переубедить даже не попытался – хорошо знал, чего стоят человеческие связи в их странном больном мире – рвутся, не успев начаться. Просто вяло пожал Франу руку.
– Прощай, Лако, ты был хорошим товарищем.
– Здесь никто никому не товарищ.
– Ну так ты походил на него больше других.
Лако улыбнулся второй раз за то время, что Фран знал его. Улыбка была очень грустной, и казалось, что другой быть и не может. Фран тогда не знал, что увидит ее снова.
Он шагал и шагал в никуда по улицам Мадрида, думая, что же теперь делать. Было около часу ночи. Дождь и ветер пробирали до костей, но еще холоднее было от неуверенности и тоски. Следовало побыстрее определяться.
Конечно, в бомжовниках под мостами всегда найдется пустое гнездо, сложенное из картонных коробок, газет и всякого хлама. Непревзойденный стилек Барранкильяс в самом чистом выражении. Но там небезопасно, вряд ли ему, чужаку, позволят просто так там слоняться. Другая опция в нашей игре – мусорный бак. Там тепло. Но когда их увозят? Утром? В котором часу? А если он там заснет, а его, спящего, – в грузовик? Гвоздевой сюжет для теленовостей.
Когда Фран размышлял об этом, ему на глаза попался зеленый мусорный бак, а дождь вдруг припустил как из ведра. Фран открыл крышку. Бак был совершенно пуст. Холодные струи уже текли с волос по спине, и Фран решил, что как временный вариант бак не так уж плох. Оглянулся – никого. Нырнул в бак и закрыл крышку.
Внутри воняло. Алюминиевые бока контейнера были выпачканы чем-то, о чем не хотелось думать, дно было липким. Зато наконец не лило сверху и было не так холодно, как под дождем. Фран натянул рубаху на голову, чтобы меньше мучиться от вони, сам-то он, конечно, тоже благоухал не фиалками, однако вынести собственный запах легче, чем смрад помойки. Сжался в комок и обхватил себя руками, надеясь согреться.
Так он лежал на дне контейнера, как отброс жизни, размышляя о том, что́ с ним произошло. Несколько часов назад он летел на крыльях, ликовал, ждал любви. Теперь сидит в мусорном баке, и весь мир обрушился на его голову.
Карлос, елозящий по Саре. Лако, перетягивающий себе предплечье, со шприцем в руке. Метадон в пластиковом стаканчике. Ночные выезды на воровство макулатуры с Кико. Водка из горлышка литровой бутыли в девять часов утра. Пиво в парке в шесть вечера. Вонючий керосиновый обогреватель. Сара, свернувшаяся рядом с ним калачиком под одеялом. «Доктор Живаго». Титры и погасший экран. Бомжовники. Вспухшие от уколов вены. Кариес всех зубов сразу. Вирус СПИДа. Ломка с судорогами. Синдром абстиненции. Книга «Шаг винта». Сумка через плечо. Грязная одежда. Рука Сары в его брюках. Воровство сумок в метро. Карлос, потихоньку притыривающий у них героин. Прямо без презерватива. Сара! Мусорный бак. Реабилитация. Наркоша. Сара.
Сара. Сара. Сара. Сара. Жизнь без Сары.
Жизнь без наркотика.
Она ему не подходит. Может, подошла бы в иных обстоятельствах… нет. Он отбросил эту вероятность. В других обстоятельствах они просто не познакомились бы.
Если ему сейчас никто не поможет, то он умрет. Лучшая помощь, какую может получить человек, – помощь от себя самого. Самый искренний вариант. Но сейчас ему по-настоящему необходима помощь кого-то другого.
Хуже этого только смерть. Это похабно, непереносимо. Это его единственный и последний шанс.
Каждый звук извне бака словно вбивал гвозди в его гроб. Фран, дрожа, представлял, как сейчас какой-нибудь полуночник подходит к контейнеру, чтобы выбросить свой пакет с мусором, и видит внутри его, Франа. Ну, и что тогда сказать?
Наконец он заснул и проснулся утром от косых лучей солнца, светивших сквозь неплотно прикрытую крышку. Фран быстро выбрался из бака, стараясь не глядеть вокруг, подхватил на плечо сумку и зашагал по улице, словно и не ночевал сегодня в мусорном баке.
В восемь пятнадцать он был у дома Рекены. Самому не верилось, что он опять здесь, потому что другого выхода нет. В последний раз он вышел из этой двери со стереосистемой в сумке, которую загнал, как и все остальное, что смог тогда вынести из дома. Чтобы продать и купить дозняк. Вещи Рекены. Его лучшего друга, товарища по школе. Конечно, еще до того, как наркотики победили. Они вместе снимали квартиру. Он не видел лицо Рекены, когда тот пришел с работы и увидел свою комнату ограбленной, но часто воображал это лицо. За два года не было ночи, чтобы он не представлял его. Да, предательство друга тоже давило ему на плечи. Медленные, тягостные потери. Понемногу, потихоньку… Когда не знаешь, куда идешь, приходишь именно туда, где сейчас Фран.
Он постучал в дверь костяшками пальцев. Миновала целая вечность, прежде чем щелкнул замок и перед его глазами предстал Хуан Рекена – мокасины, джинсы, свежевыглаженная рубашка. И еще одна вечность прошла, пока они глядели друг на друга. Рекена не верил своим глазам: рот у него наивно приоткрылся в жесте полного изумления.
– Привет, – наконец произнес Фран.
Он был готов к тому, что дверь захлопнут перед его носом.
– Что ты тут делаешь?
– Мне необходимо тебя видеть.
– И все?
– Нет, кое-что еще.
– Чего же ты хочешь еще? Кроме телевизора, компьютера и стереосистемы? Мой проигрыватель?
Фран не знал, как ответить. Просить прощения через два года? Какая фальшь! Но нельзя же делать вид, будто ничего не было. Он отступил от двери на два шага. Дружеских объятий не ожидалось. Да чего он хотел-то? Как встретить человека, который сделал то, что сделал он?
