– Ты его нашел?
– То-то и оно, что нет! Я разрушил свой брак, выставил себя людям на смех – и ничего не добился. Однажды мне уже показалось, будто я у самой цели, но я ошибся. План был такой: быстро найти этого человека, договориться с ним и остальное время провести с Сильвией, наслаждаясь отпуском. Ничего не получилось. А этого человека, которого я искал, подозреваю, вообще не существует.
О подобной возможности Давид начал всерьез задумываться. Никто не писал «Шаг винта». Книга существовала сама по себе – чтобы заполнить пустоту в душах людей, тысяч и тысяч людей. Чтобы внушить им надежду. Может, такое возможно? Что мы об этом знаем? Может, все, что происходило, являлось частью чьего-то плана, которому он тщетно пытался помешать?
– А если не существует того, кого ты искал, почему не уезжаешь?
– Я уезжаю.
Анхела беспокойно завозилась в кресле.
– Давид! Я спросила не для того, чтобы тебя выпроводить.
– Не беспокойся. Но весь мой опыт этих дней в Бредагосе какой-то странный и тревожный. Словно потерялся и забыл, кто я такой. И теперь ищу себя. Я тут многое узнал о себе и своей жизни. Я здесь порой делаю то, чего не делал никогда и даже не подозревал, что могу это делать.
– Например?
– Починил твою машину, впервые в жизни заглянув под капот.
Давид проводил Анхелу до лестницы на второй этаж. Поднявшись на пару ступеней, она оглянулась:
– Спасибо, что забрал Томаса. И поговорил с его классным руководителем.
– Не за что.
– И за машину. Ты сэкономил мне на эвакуаторе. Меня на шоссе между поселками по договору не обслуживают.
– Рад был помочь.
Анхела наклонилась сверху к нему и поцеловала в щеку. Но вместо того, чтобы выпрямиться и пойти наверх, она сильнее прижалась губами к его лицу, а он инстинктивно искал ртом ее губы, и через мгновенье они уже целовались у лестницы – ее язык нежно ласкал его рот, а он весь горел и дрожал.
Анхела медленно подняла ладони к его затылку, взъерошив волосы.
– О черт! Нет. Только не это. Нет!
– Прости, Анхела, это я виноват.
– Да ладно тебе, в таких делах одного виноватого не бывает. Мы оба захотели. Но ведь нельзя, Давид! Мы не должны… Ты хороший человек, и ты женат. Причем из тех немногих, кто любит жену. Ну и везет же мне, как утопленнику! Наконец нашла хорошего отца для Томаса – а он женат на другой. Отличный выбор!
– Я так устал и расстроен сейчас, Анхела. Не удержал себя в руках. Прости.
– Это не повторится, правда?
– Нет, не повторится.
– Пошли спать. Хоть бы Томас не проснулся.
Томас не проснулся, а вот Давид даже не пытался заснуть. Он сел и задумался. Кажется, настал момент просить помощи со стороны. И он знал с какой: со стороны Эстебана, с его странной философией.
По дороге он тоже размышлял. Его брак на последнем издыхании – не потому ли настало время стать неверным мужем и проучить Сильвию? Но считать ли супружеской неверностью поцелуй? Возможно ли быть неверным мужем отчасти? Ну, в любом случае, если Сильвия узнает, полностью с ним порвет, не простит. Уж она-то не станет высчитывать степень его неверности – просто вышвырнет его на улицу, как котенка за шкирку. Без намека на угрызения совести. И кстати, будет совершенно права. Давид не верил, что Анхела способна рассказать Сильвии о том, что произошло, но эта уверенность мало утешала, и, пока он брел по каменистым улицам ночного поселка, его терзали угрызения совести.
Давид вошел в дом Эстебана через сад. Было одиннадцать часов, так что он решил не звонить и уйти, если в доме не горит свет. Стучать в окно, однако, не пришлось – дверь была нараспашку.
Давид прошел на цыпочках в гостиную, страстно желая кого-нибудь встретить и объясниться, а не красться, как вор. Он негромко окликнул Эстебана, но никто не ответил. Из комнаты в конце коридора – спальни Алисии – слышались голоса. Чувствуя холод в животе, словно перед экзаменом, Давид тихо заглянул в приоткрытую дверь.
Там находились Эстебан, Джерай и доктор – без белого халата, но с фонендоскопом на шее. Доктор повернулся к Эстебану и положил руку ему на плечо:
– Дыхание падает, Эстебан. Вопрос нескольких часов. Подходит время, когда механическое нагнетание воздуха в легкие не будет компенсировать его.
Тот посмотрел на Джерая, который неподвижно сидел на постели Алисии, держа ее за руку.
– Конец близок. Мы должны быть готовы.
– Да. Спасибо, доктор.
– Я приду завтра. Но теперь уже никто ничего не сможет сделать. Даже Алисия. Завтра увидимся.
– Я провожу вас, доктор.
В дверях они столкнулись с Давидом. Пристыженный, будто его застали на месте преступления, тот, вместо того чтобы оправдывать свое присутствие или объясняться, предложил проводить доктора. Эстебан, конечно, предпочел бы находиться с женой, а не выполнять обязанности хозяина дома. Закрыв за врачом дверь, Давид решил вернуться, попрощаться и извиниться за то, что помешал в такой момент.
Он вошел в спальню Алисии и опять увидел то, чего не мог понять: Джерай общался с Алисией каким-то особым образом, суть которого ускользала от обычных людей.
Эстебан как раз начал говорить с женой, пользуясь даром Джерая как переводчика. Он говорил, Джерай сообщал его слова умирающей. Давид вжал голову в плечи и на цыпочках прошмыгнул в гостиную. Он не чувствовал себя вправе присутствовать при последнем в этой жизни разговоре мужа с женой.
Трудно сказать, сколько времени прошло, пока Давид ходил то по гостиной, то по саду – совсем как зверь в клетке. Рассматривал овощи на грядках Эстебана. Прекрасные пышные растения.
И вот эти двое сказали друг другу то, что должны были сказать. Они общались всего несколько минут, как оказалось, но это были самые горькие и самые сладкие минуты в их жизни. Эстебан помнил каждое слово, которое ему передавал от Алисии Джерай, а Алисия уже погрузилась в высокое спокойствие, какое чувствуют у врат нового мира те, кто его не боится. Мужчины тяжело дышали, их лица заливали слезы. Женщина на постели была так же бесстрастна, как и раньше, в предыдущие недели.
Наступил момент, когда Джерай поднял к Эстебану мокрое лицо и тихо промолвил:
– Больше не отвечает.
Теперь оставалось дождаться, когда дыхательный кризис отключит от жизни ненужное тело, которое душа уже покинула, исчезнув в неизвестных далях.
Эстебан, замолчав, ушел в сад, где Давид бродил по дорожкам. Они взглянули друг на друга.
– Она… – Давид запнулся.
– Нет, но теперь это уже скоро. Дыхание поддерживается механически.
– Я пойду, Эстебан. Тебе сейчас, наверное, лучше побыть одному. Ждал тебя, только чтобы проститься. Я вошел в дом без приглашения – не хотел еще и уходить не попрощавшись.
