– Я прочитаю их быстро и с большим вниманием, – заверил Давид. Эстебан так никогда и не узнал, как велико было то искреннее, пылкое чувство, которое они отражали.
– Так ты ими займешься?
– Не сомневайся.
– Да, сделай с двух последних копии для Джерая. Я их читал Алисии при нем, и он мне уже надоел бесконечными просьбами дать их ему почитать еще раз.
– Не беспокойся, Эстебан. Как только прочитаю, верну сюда.
Эстебан сделал неопределенный жест рукой, который можно было истолковать как «можно не торопиться» или «не стоит труда».
– Ну, пора. Анхела ждет. Давай закроем дверь.
Давид так и не смог удержаться, чтобы не задать вопрос, который жег его изнутри с тех пор, как он впервые прочитал Томаса Мауда. Теперь, когда он стоял перед ним самим лицом к лицу…
– Эстебан, как ты все это придумываешь?
Тот повернулся к Давиду, будто встречая вызов. Помолчал, а затем медленно, торжественно произнес:
– Ты не поверишь, но я не знаю. Знаю только, что оно вдруг приходит, словно ниоткуда. Надо успеть записать, а то мелькнет – и нет его, не вспомнить потом. Я всегда чувствую приближение… странное ощущение, как перед грозой.
Вот оно как, ошеломленно думал Давид. Не перестал он писать, ни на мгновение! Просто Алисия болела и у Джерая не было копий, которые нужно было отослать в издательство.
Они вышли на каменную мостовую, закрыв дом, а в нем – все секреты, какие там остались.
Поезд из Баньер-де-Люшона подходил к платформе, которая за последние сто лет практически не изменилась, с достоинством сохраняя свой старинный вид: здание вокзала выкрашено в желтый цвет, колонны с капителями, под крышей узорный фриз. Чтобы добраться из Бредагоса до ближайшей железнодорожной станции, надо было проехать двадцать пять километров и пересечь французскую границу. Старый поезд, тяжело пыхтя, втащил на станцию свои слегка тронутые ржавчиной вагоны. Неожиданно он дал такой пронзительный свисток, что Томас испуганно зажал уши. Эстебан степенно, по очереди, попрощался со всеми соседями, приехавшими проводить его. Ион, Джерай, падре Ривас, Анхела, Эмилия… Никто не был обделен объятием, поцелуем, добрым словом. Эстебан знал, что если вернется, то не скоро. Он обнял и Давида, у которого в то мгновение упало сердце. Писатель уезжает. Он, Давид, выполнил свою миссию, но почему-то в груди была тоскливая пустота.
Эстебан поспешил забраться в вагон и глядел на них оттуда, пока поезд, еще раз истошно засвистев, медленно трогался. В глазах его блеснули слезы, он махнул им рукой – и его профиль исчез из виду. Анхела с Давидом молча переглянулись. Оба знали, что железнодорожные платформы хранят много и грустных, и радостных воспоминаний.
Автобусная станция в Бредагосе гордо носила это название, но вот заслуживала ли его на деле – вопрос. Она представляла собой крытую и застекленную автобусную остановку с деревянной скамьей внутри, над которой висело расписание автобусов, довольно-таки обшарпанное. Давид, Анхела и Томас сидели рядком на скамье под расписанием молча. Говорить было не о чем. Приближался момент расставания.
– Что за день… сразу все друзья разъехались. Одна я остаюсь, – вздохнула Анхела.
– Люди разъезжаются в разные стороны, но остаются друзьями. Разве нет?
– Боюсь, нет.
Давид понимал, что Бредагос навсегда остается в его жизни. Как опыт и как этап.
– Что до того эпизода… – Анхела взглянула на Давида. – Мы оба тогда были очень расстроены и нуждались в утешении.
– Да. Дали себе волю. Сняли защиту, не думая о последствиях, – мрачно промолвил Давид.
– Я совсем не хотела, чтобы у тебя из-за этого возникли проблемы с Сильвией. Вообще, глупость сплошная.
Томас слушал взрослых, не понимая смысла их беседы.
– Тебе ни к чему огорчать ее, объясняя все в подробностях, – добавила Анхела.
Давид, который ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не стал бы ничего рассказывать жене, произнес:
– Конечно, так будет лучше. И без того все сложно.
– Вообще-то, единственная сложность в том, что ты женат, – заметила Анхела.
Давида потрясла ее искренность. Несколько простых слов предложили ему иной вариант его судьбы. До сих пор он полагал произошедшее легким флиртом без последствий. Оказывается – и он все спрашивал себя, с какого же момента, – были включены могучие энергии женской личности. Анхела красива, неукротима, в любви сильна, как природная стихия. Он не мог думать, не мог решиться, не мог двигаться. Лишь глупо улыбался. Последний раз подобное с ним было в пятнадцать лет.
Подъехал автобус, пассажиры начали выходить.
– Ну, вот и все.
– Я вас никогда не забуду, – сказал Давид. – И буду по вам скучать.
Анхела по-сестрински невинно поцеловала его в щеку.
– Счастливого пути. Пиши.
– И приезжай, – добавил Томас.
Попрощавшись, Давид устроил багаж и стал подниматься в салон, но ему помешал какой-то парень с рюкзаком, который сунулся выходить через переднюю дверь.
– Выходят сзади! – возмутился Давид.
– Да ладно тебе, брат, не уйдет без тебя автобус, спешить некуда.
– Спешишь или нет, должен быть порядок!
Парень вытащил зацепившийся рюкзак на землю и спрыгнул сам, шутовским жестом приглашая Давида войти в автобус:
– Путь свободен!
Давид улыбнулся, зашел в автобус, бросив на ходу:
– Дурачок!
– Кретин! – не остался в долгу тот.
Анхела и Томас наблюдали снизу этот поучительный обмен репликами с интересом, с которым смотрят на дерущихся котов. Томас потянул мать за руку и тихо спросил:
– А чего они ругаются-то?
– Они из Мадрида, сынок, – вздохнула она.
Давид искал себе удобное место – по ходу автобуса, с незанятым соседним, на теневой стороне – и увидел, что Анхела с сыном стоят внизу, ждут до последней минуты. Давид почувствовав укол в сердце. Анхела права: не прошло и суток с похорон Алисии, а их маленькое содружество уже распалось.
Парень с рюкзаком подошел к Анхеле, но в этот момент автобус стал разворачиваться, из-под колес взметнулась пыль, и Давид увидел только смутные очертания их фигур и прощальных жестов. Он тоже помахал рукой. Автобус исчез из виду. Анхела улыбнулась парню. Солнце играло изумительными оттенками ее волос цвета меди. Парень подумал, что такой ценный приз, как она, – для редкостного везунчика.
– Простите, – обратился он к Анхеле. – Далеко отсюда до Бредагоса?
– По шоссе прямо. Не потеряетесь.
– Пешком дойду?
– Да, это недалеко. Мы на машине, подвезем вас.
