Катя долго, придирчиво созерцала живой портрет в зеркальной раме – эффектную молодую особу, в меру деловую, в меру сексуальную – и осталась ею довольна. Пожалуй, впервые в жизни Катя одевалась так тщательно и выглядела такой привлекательной. И хотя приготовления были закончены задолго до назначенного ею же самой времени, она намеренно вышла из номера с опозданием на 15 минут.
Марка она увидела сразу, но подходить к нему не стала. Ведь по правилам игры она с ним еще не знакома. Поскольку в холле почти никого не было, а она, (ей хотелось на это надеяться) разительно отличалась от представительниц местного женского населения, не заметить ее он не мог. Тем более что, помимо фирменной лайковой сумочки, перекинутой через плечо, в руке она держала еще и папку с бумагами. Пройдя к мягкому уголку под искусственной березой, Катя села на диван, небрежно бросив папку на массивный журнальный стол.
– Добрый вечер, – услышала она над собой голос, которого никогда не забывала. – Вы Галина Чернова?
Она неспешно откинула голову, встретив взгляд своей первой любви, всегда такой иронично-насмешливый, сейчас же – угодливо-выжидательный.
– Точное попадание, – не улыбнувшись, подтвердила Катя. – А вы?…
– Марк Саровский, владелец Салона «Аделина».
«И самой Аделины тоже», – змеей прошипело у нее в мозгу.
– Присаживайтесь, Марк…
– Львович, – подсказал он, сев наискосок от нее. – Простите, а ваше отчество?…
– Александровна. – Некоторое время она с откровенным любопытством разглядывала собеседника.
На Марике был песочного цвета летний костюм, явно новый, но из-за его худобы и сутулости сидевший на нем, по любимому выражению катиной мамы, как на корове седло. «Светлый костюм – это очень кстати», – коварная усмешка тронула ее губы.
Катя давно подметила эту странную закономерность – евреи, особенно мужчины, стареют, дурнеют, теряют свой лоск и привлекательность, как правило, гораздо быстрее, чем, скажем, те же русские. Вот и ее обожаемый Марик, такой же подслеповатый и сутулый, как в школьные годы, в свои тридцать пять выглядел уже лет на десять старше – плешивый, занюханный провинциал. Будь он сейчас ее мужем, она бы, пожалуй, его даже стыдилась. Но все это не имело никакого значения. Для Кати было важно лишь то, что этот человек заставил ее страдать, сделав несчастной на несколько лет, а следовательно, по закону равновесия, должен был испытать, как минимумум, то же самое.
Он явно даже не догадывался, кто сидит перед ним. А может и вообще не помнил о ее существовании. Кем она в сущности была для него? Да никем.
Выдержав необходимую паузу, Катя добилась того, чего ожидала – Марк заговорил о деле первым, что тотчас дало ей преимущества в ведении переговоров. Что-что, а это делать она умела. Ломов в свое время обучил ее всем тонкостям искусства зацепить, заинтересовать, увлечь и посадить на крючок потенциального клиента.
Собеседник был покорён профессионализмом, осведомленностью и чутьем молоденькой представительницы столичной фирмы, о сотрудничестве с которой он – мелкая периферийная сошка, не смел и мечтать. Казалось, удача сама плыла ему в руки, только протяни их и ухвати. А если еще и законтачить с этой златовласой, пышногрудой кошечкой, сойдясь с ней поближе, можно выйти на такие обороты, какие ему и не снились. Вот он его шанс! Шестеренки и прочие сочленения в предприимчивых мозгах Марика начали вращаться в ускоренном темпе.
– Вы уже ужинали, Галина Александровна? – поинтересовался он. – Я был бы счастлив пригласить вас в хороший ресторан. – Вы ведь гость в нашем городе, и мне хотелось бы оказать вам хоть какое-то внимание.
– Право, не знаю… У меня на вечер намечена кое-какая бумажная работа с договорами. – Катя сочла уместным выказать сомнение в целесообразности подобной затеи, чтобы он не подумал, что именно этого она от него и ждала.
– Всего лишь ужин, ни к чему вас не обязывающий, – почувствовав, что она колеблется, проявил настойчивость Марик. – А то как-то не очень сподручно решать такие важные дела в холле гостиницы и на голодный желудок. Будь вы мужчиной, я предложил бы вам это сразу же, как только мы встретились.
– Если честно, я действительно голодна, – помедлив, снизошла до него Катя. – И вы мне, чисто по человечески, симпатичны. Так что, пожалуй, я приму ваше предложение.
– Тогда не будем терять времени! – оживился он, проворно вскакивая.
Оперевшись на предложенную им руку, Катя, почувствовала, как дрожь прошла по ее телу и очень на себя разозлилась. «Ты здесь не для того, чтобы бередить старые раны, – строго наказала она себе, – а для того, чтобы расквитаться за них.»
Они вышли из гостиницы. Он открыл перед ней дверцу припаркованной у тротуара «Нивы» и сел за руль.
– Все никак не соберусь сменить эту дворняжку на иномарку, – сконфуженно сказал он, включая зажигание. Мотор ответил ему надтужным тарахтением. – Но обещаю, что в следующий ваш визит встречу вас в аэропорту на новеньком «Форде» или «БэЭмВи».
Заиграл мобильный телефон, который Марик, видимо намеренно, оставил в машине, на сидении. Бросив на Катю извиняющийся взгляд, он, скрывая недовольство, сказал в трубку:
– Буду поздно. Ужинайте без меня. Ничего не случилось. Так, кой-какие дела. Потом объясню. Ну всё. Мне некогда. Извини… Я тоже.
Злая улыбка тронула губы Кати. Она отвернулась к окну, чтобы скрыть ее.
Проехав всего несколько кварталов, Марк остановил машину перед красивым одноэтажным домом, над крышей которого бегущими огнями было начертано: «Петр Великий». Ресторан этот явно появился в городе совсем недавно.
От зорко наблюдавшей за Марком Кати не укрылось, как он тайком раздавал чаевые – швейцару, охраннику, метрдотелю – из страха, чтобы им не отказали, чтобы не оскандалиться перед очень важной для него столичной птицей.
Метрдотель – заносчивый и рыжий, провел их к столику на двоих почти у самой сцены.
– Я отдаю вам свой личный НЗ, – не приминул сообщить он, отодвигая стул для дамы. – Приятного вам вечера. Сейчас пришлю официанта.
– Здесь совсем неплохое варьете, – сказал Марк, расстилая на коленях салфетку. – Поэтому трудно с местами, если нет предварительного заказа. А мне хотелось, чтобы мы поужинали именно здесь. И, к счастью, это удалось.
Официант положил перед каждым меню.
– Галина Александровна, если вы мне доверяете, я сделаю заказ по своему усмотрению.
Она милостиво кивнула. Через четверть часа официант буквально завалил их стол закусками. Здесь была черная и красная икра, семга, балык, осетрина горячего копчения, миноги, креветки, салат из экзотических овощей и салат из морепродуктов. В соломеной корзинке под салфеткой лежали только что испеченые калачи, распространяя дразнящий обоняние аромат свежего хлеба. Вне сомнения, Марик лез из кожи вон, чтобы ублажить ее. На горячее подали омаров и плов с мидиями. Катя всему отдала должное, но вела себя так, будто на столе были лишь борщ и пельмени, будто она питалась такими деликатесами по три раза на день. Он заказал ей шампанское, а себе – маленький графинчик Петровской водки. Но когда водка кончилась, перешел на шампанское.
