– Ее самую.
– Ну так разберитесь. Да так, чтобы я о них больше не слышал. И заруби на своем угрястом носу: здесь я решаю, что более важно, а что менее. Ступай. И не забудь – срок три дня.
Катя стала владелицей уникальной недвижимости, за капитальный ремонт которой взялась без промедления, под чутким руководством и при поддержке Семен Семеновича. Как минимум раз в день она появлялась на тихой купеческой улочке, чтобы лично проверить, как идут работы. Бригадир – он же прораб, инженер, архитектор и дизайнер в одном лице, руководивший бригадой исполнителей, постоянно был с ней на связи, уточняя детали, стоимость дополнительных работ, обсуждая попутно возникающие сложности, нехватку тех или иных материалов и прочее, прочее.
Все эти хлопоты доставляли ей тщеславное удовольствие, внося свежую струю в ее замкнутую, по-прежнему безрадостную жизнь. Но она ни на минуту не забывала о том, что месть ее еще слишком далека от завершения, что остался самый сложный, самый трудноосуществимый и самый ответственный этап. Она знала, что не сможет спокойно есть, спать и вообще жить до тех пор, пока не расквитается сполна за мать, пока главный виновник случившегося процветает и здравствует. Катя начала со слежки. Ей необходимо было знать каждый шаг Ломова – где он бывает помимо работы, с кем общается, в каких местах и в какое время остается без опеки своих телохранителей. О том, что он сменил охрану, она узнала в первый же день, наблюдая за подъездом дома, в котором располагался его офис.
«Оно и понятно, – прикидывала Катя, – один сгорел в адском пламени, от другого ему уже было мало толку. Небось с утра до вечера скулил о своей дочке, да шефа попрекал.»
Похоже, Ломов даже усилил охрану. У него появился новый шофер – плотно сбитый мужик лет тридцати, узколобый, с подбородком ящиком, который забыли задвинуть. Помимо него, у подъезда часто толклись три бугая с накаченными бицепсами и пудовыми кулачищами, с однобоко оттопыренной под пиджаком задницей. Двоих из них она и видела в тот день у бывшего своего дома.
Меняя машину, парики и общий имидж, Катя сопровождала Ломова домой, в рестораны, на квартиру к любовнице, в баню и в казино, отмечая в специальном блокнотике его распорядок дня, адреса облюбованных мест, периодичность и продолжительность их посещений. Однажды она увидела как Ломов подъехал к многоэтажному дому на Кутузовском проспекте, вошел в подъезд и через четверть часа вышел, ведя подруку старика – сухонького, сгорбленного, белого как одуванчик.
«Y-yes! – оттянув кулак вниз, выкрикнула Катя, наблюдавшая за ними сквозь затемненные стекла своей машины. – Наконец-то! Значит, вот где обитает твой папаша. Ну теперь держись.»
Подождав, пока они отъедут – скорее всего Ломов повез отца к врачу – Катя подошла к подъезду, делая вид, что копается в сумочке. Как на зло, никто не появлялся у снабженной домофоном двери. Наконец, она услышала глухие шаги, приближавшиеся изнутри, и к тому моменту, когда дверь распахнулась, сделала вид, что тянется к домофону. Молоденькая девушка, выпорхнув из подъезда, придержала для нее дверь, скользнув по незнакомке равнодушно-рассеянным взглядом. Катя улыбнулась ей, как улыбаются соседям, и скользнула в подъезд.
На стене, у почтовых ящиков был прикреплен металлический лист со списком жильцов. Зайцев И.Е., согласно списку, проживал в квартире № 66. Катя не сомневалась, что все отлично запомнила, но, на всякий случай, аккуратно записала адрес в блокнот, а затем проехала на лифте до последнего этажа и, спускаясь пешком, выяснила, что интересующая ее квартира находится на четвертом этаже.
Постояв перед дверью, она нажала на звонок. Сначала за дверью было тихо, потом послышались шаркающие шаги и надтреснутый женский голос спросил:
– Кто там?
– Простите, Звягинцева Марина здесь живет? – Катя назвала первое, пришедшее ей на ум имя.
– Нет тут никаких Звягинцевых, – ответили ей сердито.
– Извините. – И, чтобы ее не изучали в глазок, она сбежала вниз по лестнице.
Скоро Катя узнала, что казино – самая постоянная, самая большая страсть Ломова. Два раза в неделю – по субботам и средам, как правило в сопровождении любовницы, он заходил поздно вечером в одно и то же казино под названием «А вдруг!» и выходил оттуда только под утро. Кате не составило труда навести справки и о его новой пассии – через его электронную переписку и просто следя за их перемещениями в свободное от работы время. Она узнала, что особу эту зовут Алефтиной Сурковой, что ей 27 лет, что она манекенщица, рвущаяся сниматься в кино, что она коренная москвичка, живущая отдельно от родителей на квартире, которую купил для нее Ломов.
Катя заглянула в свой блокнот-дневник. Четверг. У Ломова днем совещание, после которого он на несколько часов смоется к своей Алефтине. Затем до девяти проторчит в офисе, откуда прямиком направится домой, сытый и виноватый, коротать остаток дня в кругу семьи.
Она выбрала из гардероба дорогое летнее платье от Валентина, сумочку и туфли «Гермес Г.», на шею повязала воздушный шарфик расцветки «Сафари», а волосы прихватила гранатовой заколкой. Но драгоценности надевать не решилась. Зачем дразнить московскую шпану. Подкатив к облюбованному Ломовым казино с его многообещающим, искрящимся бегущими цветными огнями «А вдруг!», она остановила свою «Ауди» у самого подъезда и гарцующей походкой вошла в зал, заполненный рядами игральных автоматов. Взгляды работников казино, сопро-вождавшие ее через стекло уже от машины, тут же приклеились к состоятельной, незнакомой особе, зорко и подозрительно следя за каждым ее движением. Они напоминали ей псов, которые только ждали команды, чтобы наброситься на нее.
В этот час посетителей в казино было совсем немного, каких-нибудь несколько человек, на что Катя и рассчитывала. Она неспеша прошлась вдоль аппаратов, изучая их красочные экраны и испытывая терпение соглядатаев, затем обернулась к последним, остановив свой выбор на самом симпатичном, и поманила его темно- бордовым, накладным ноготком.
Тот тотчас подскочил к ней:
– Слушаю вас, сударыня.
– Как тебя зовут?
– Виктор. К вашим услугам.
– Я хотела бы поразвлечься здесь пару часиков.
– Сожалею, сударыня, но наше казино, в некотором роде, заведение закрытое. Нас посещают только члены клуба.
– Так примите меня в свой клуб.
– Право, не знаю, как вам получше объяснить. Для этого вы, скажем, должны быть как минимум хозяйкой собственного бизнеса…
– Мальчик мой, у меня их целых три. Только не здесь, а в Париже. Вас это устроит?
– Для иностранки вы слишком хорошо говорите по-русски, – без лишней застенчивости выказал недоверие Виктор.
– А тебе хотелось бы, чтобы я разговаривала с тобой по-французски? – переходя на французский, с иронией спросила Катя. – Я – эмигрантка, мон шер ами, увы, как многие бывшие россияне. Но в Москву по делам бизнеса наведываюсь частенько. И в свободное от дел время желала бы найти себе приятное место для развлечений. Впрочем, если я не соответствую вашему заведению, мне будет совсем несложно подыскать что-нибудь другое.
