Сейчас, сидя у костерка, Лялькин повторил:
– Нужно поискать на соседнем острове.
Глумов глухо проворчал:
– Ты мне карту показывал, говорил, что точно знаешь место, а оказалось, что ни хрена ты не знаешь. Комаров только кормим.
– Карта верная, но времени-то сколько прошло? За это время осиновый подрост вырос бы в дерево, состарился, упал и сгнил. Говорю тебе, что раньше обводненность болот была меньше.
– А то ты вначале этого не знал? Ладно, еще день-два поброжу с тобой и точка. Еще ни хрена неясно, заплатишь ли ты мне остальное.
Лялькин не удивлялся его жадности, однако же не выдержав Лехиного нытья, пообещал платить за каждый день по тысяче.
Глумов удивился:
– Чего же ты вначале жмотничал? – и тут же сделал вывод: – ни хрена ты мне, бородатый не заплатишь!
Лялькин вытащил пачку ассигнаций купюрами по пятидесяти рублей каждая и сунул под нос Лешки:
– Видал?
Это произвело на него должное впечатление. Глумов надолго замолчал, но, укладываясь спать, не выдержал и спросил:
– А не боисся, что я тебя грохну тут.
Сказал и оцепенел. Ни рукой, ни ногой пошевелить не мог.
– Так и оставлю тебя комарам на съедение, – Лялькин потрепал Глумова по щеке. – Дурь из головы выброси и ложись-ка ты отдыхать. Завтра работы полно.
Оцепенение прошло, и Лешка со страхом смотрел на своего спутника. На следующее утро они попили чай со сгущенным молоком, съели на двоих банку тушенки с почерствевшим, не смотря на вакуумную упаковку хлебом.
Лешка Глумов имел опыт хождения по болотам: родился и вырос в этих местах, за колбой не раз хаживал, поскольку апрельская колба не таежная, а с кочкарных болот. Утро было ясное, день намечался жаркий. Лялькин взял штыковую лопату, и двухлитровый термос с горячим чаем, заправленным сгущенным молоком.
Глумов пошел первым, держа в руках трехметровую осиновую жердину. Предстояло пройти метров триста – четыреста.
– Ты, Геннадий Петрович, мух-то ртом не лови, по верхам не гляди, а смотри, куда я наступил.
Глумов был отходчив, но наставления эти он давал всегда, не все же верховодить Лялькину.
Метров пятьдесят прошли, что называется, нога в ногу. Потом Лялькин стал отставать, но особых причин для беспокойства не было, так как болото надежно держало путников, а следы ног Глумова отчетливо выделялись на темно-зеленой растительности.
Внезапно нога Лялькина соскользнула с кочки, он нелепо взмахнул руками, лопата, описав дугу, плюхнулась позади него. Геннадий Петрович завалился набок, попытался встать на ноги, но едва встал, как тут же ухнул по пояс в болотную трясину. Он крикнул Глумову:
– Лешка! Помоги!
Однако Глумов не слышал его голоса, или делал вид, что не слышит, хотя ушел от Лялькина всего-то метров на пятьдесят. Он продолжал скакать с кочки на кочку, удаляясь, все дальше и дальше.
– Лешка! – кричал Лялькин так, что его голос был слышен на многие сотни метров, но Глумов продолжал идти, не оборачиваясь: скок-прыг с кочки на кочку, поигрывая осиновым шестом.
– Лешка! Сукин ты сын! Прокляну! – кричал Лялькин, все глубже и глубже погружаясь в болото.
Потом он уже не кричал, а визжал, захлебываясь от дикого леденящего страха.
И тут над ним среди ясного неба образовалась грозовое облако, загрохотал гром и ударила молния.
* * *
– Слышь-ка, Кузьма, никак кто кричит на болоте. – Сказал мужчина и остановился прислушиваясь.
– Там, всяко кричат: на то и болото, – ответил Кузьма. – Ты уши-то не развешивай. Вот так, бывает, и младенцы на болоте том плачут, а пойдешь – и поминай, как звали.
Тропа, какой они шли, проходила по краю болота, с другой стороны был взгорок, покрытый травяным ковром, дальше – кустарник, а еще дальше, на многие сотни километров простиралась сибирская тайга. Между болотом и тайгой, на этом взгорке, мужики Осинового Плеса косили сено. Кузьма и Егор были соседями. Кузьма лет на пятнадцать постарше Егора и вот уже лет пять, как сено для скотины заготавливали вместе, так было и косить веселее, и стог метать, да и много что сподручнее делать в четыре руки, чем в две.
Десять верст пешком по свежему утреннему воздуху для них не было расстоянием, а после обеда должны были прийти их жены – скошенное сено перевернуть на другой «бок», чтобы «подбыгало» за день и вечер.
Внезапно потемнело. Кузьма глянул на небо. Ни солнце наползала черная, с фиолетовым брюхом, туча.
– Мать честна! Откуда?! – воскликнул Кузьма и оглядел синий без единого облачка горизонт.
Между тем туча буквально на глазах пухла.
– Покосили мы с тобой Егорша, кабыть не промокнуть самим, как цуцикам.
До покоса, где у них был сооружен для таких случаев шалаш, крытый старым тепличным полиэтиленом, было еще пара километров.
– Давай-ка, поднажмем, Егорша.
Они ускорили шаг, и в это время из глубин болота раздался такой жуткий вой, что их словно кипятком обварило. Кузьма даже перекрестился и сказал скороговоркой: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа, защити нас, Господи!»
Егорша, оправившись от страха, с удивлением поглядел на Захара:
– Чего зенки вылупил? – недовольно рявкнул тот. – Тут не только Господа, а всех святых угодников помянешь.
Не успели Захар и Кузьма сделать несколько шагов, как земля содрогнулась от грохота и они от высверка молнии на некоторое время ослепли.
– Гоподи Суси! – выкрикнул Захар, присев на карачки, но Егор его не слышал, оглох, да и сам Захар не услышал своих слов. Они не сговариваясь перешли на легкий бег. Грозовые разряды били и били в одну точку. Слепящие жгуты зависли над помертвевшим и онемевшим болотом.
– Жуть! – орал на бегу Захар. – Будто гвозди в гроб заколачивает! – И словно в подтверждении его слов раздался резкий, слепящий проблеск от горизонта до горизонта небо разорвала огненная полоса.
– Там магнитная аномалия, – прокричал Егор и резко остановился. К бегу он не был привычен. – Вот она и притягивает разряды, – едва переведя сбившееся дыхание, докончил он свою мысль.
В отличие от своего спутника Егор имел полное среднее образование и считался, в деревне, очень умным человеком. К тому же не упускал случая подчеркнуть свою эрудированность даже в таких обстоятельствах.
Гроза, без единой капли дождя, продолжалась. Грозовые разряды все били и били в одно и то же место. Похолодало так же резко и внезапно, как и появилась туча.
– Колодрыга какая! – Егор передернул плечами. – Смотри-ка: словно небесный холодильник открыли.
Над болотом появились ярко-желтые с металлическим отливом шары.
– Что это? – Спросил Захар.
