– Хорошо, я поговорю с Хайрелом. Завтра же поговорю. – Лея хотела встать, но ладонь Лабуса удержала её на стуле.
– Погоди. Есть ещё кое-что… Я не знаю, как тебя просить… Это очень, очень опасно, но никто из нас, кроме тебя, не сможет попасть к Рубелию…
– Зачем он вам сдался? – Лея была безмерно удивлена таким поворотом событий. – Вы хотите попросить у него прощения за отказ написать ложное заключение? Только, говорят, дядя сейчас не в том состоянии, чтобы это его интересовало. Всем заправляет его жёнушка…
Мужчины переглянулись, и Лабус продолжил:
– Вот именно! В этом письме я обязательно должен его предупредить! Твоего дядю убивают, медленно и страшно. Делает это его жена с помощью своего любовника Галигана Освела. И только сам Рубелий ещё может остановить их. Пока не поздно…
Лея слушала лекаря открыв рот. Мирцея решилась с помощью какого-то жуткого «сияния» избавиться от мужа! А она-то считала, что тот подхватил какую-то дурную болезнь от привезённой из-за моря танцовщицы… Но если Рубелий умрёт, его место займёт старший сын, любимчик матери… и убийца Мирцея станет безраздельно властвовать в Нумерии, прикрываясь именем Патария. Вот же дрянь!
– Пишите письмо! Я передам его дяде завтра вечером! – Девушка решительно встала и пошла к двери.
Млава чуть в обморок не упала, когда хозяйка велела ей немедленно отнести Хайрелу Беркосту одно из подаренных им недавно колец, сказав на словах, что она будет ждать его завтра во дворцовом саду, у дальней беседки, за два часа до полудня – подальше от лишних глаз и ушей.
Лея почти не спала, ломая голову, где проведёт следующую ночь – в своей постели или в страшной камере Саркела. Увидев Хайрела, летевшего к ней по тропинке с огромным букетом белоснежных тюльпанов, девушка совсем растерялась и выпалила, даже не дожидаясь его приветствия:
– Мне нужна ваша помощь! И мне всё равно, кем вы меня будете считать, но я не знаю, к кому я ещё могу обратиться!
Молодой мужчина, сразу став серьёзным, усадил Лею на ближайшую скамью, сел рядом и тихо произнёс:
– Я всегда буду считать вас девушкой, которую люблю. И прошу это запомнить. Навсегда запомнить. И если вам нужна моя жизнь – она ваша. Что стряслось?
Торопясь и перескакивая с одного на другое, Лея рассказала ему всё. Закончив, она выжидательно уставилась на мужчину. Хайрел сидел и молчал, задумчиво разглядывая носки своих сапог. И когда молчание стало уже просто невыносимым, Лея подскочила и, гневно глядя на молодого человека, выпалила:
– Благодарю за помощь! Прощайте!
Хайрел ухватил её за руку и вновь усадил вырывающуюся девушку на скамью:
– Боги Истинные! Лея, дайте же подумать! Вы что, считаете, мне каждый день приходится вызволять государственных преступников из щекотливых ситуаций?
Лея прикусила губу и замерла. Ну, полная дура! Сама за целый день не смогла ничего путёвого придумать, а он должен сразу же выдать фонтан идей. Каждая из которых обязательно приведёт к успеху. Идиотка!
Минут десять мужчина молчал, вычерчивая на земле сломанным прутиком какие-то сложные фигуры. А потом заговорил. Они обсудили каждую мелочь и каждую незначительную деталь и, встав со скамьи, разошлись в разные стороны.
Лея пощекотала живот щенку, забравшемуся к ней на колени после плотного завтрака. И снова прислушалась. За дверью было тихо, а это значило, что их план почти удался – Лабуса уже вынесли из дворца. А может быть, и за Главные ворота тоже – времени прошло достаточно.
Она встала и подошла к окну. Оно выходило во внутренний дворик, за которым виднелась дворцовая стена. Если всё пройдет благополучно, Хайрел подаст ей знак – из-за стены должны взмыть в небо несколько голубей. Радость от первого успеха сменило острое чувство тревоги, и Лея была готова сама бежать к дворцовым воротам, только бы скорее узнать обо всём.
План, предложенный Хайрелом, был прост. Глубокой ночью девушки должны были перевести Лабуса в комнату Леи и спрятать его за ширмой. Ранним утром четверо прислужников Хайрела принесут ей очередной подарок, один из десятков за последние несколько недель. Правда, это будет скорее не подарок, а своеобразное предложение руки и сердца, о чём сын Главного сигурна известит в прилагаемой к пышному букету записке.
Но главным в этом необычном предложении должен стать огромный сундук, полный золотых слитков, – щедрый дар будущего жениха своей строптивой невесте. Фокус состоял в том, что под верхним слоем слитков будут настелены доски, скрывающие пустое пространство, в которое и должен улечься, свернувшись клубком, лекарь.
Чтобы стража не заметила никакой разницы, в сундуке действительно принесут золото, вес которого будет почти равен весу не отличавшегося упитанностью Лабуса. Но в этом-то и была главная загвоздка – слитки необходимо будет быстро и бесшумно извлечь, на их место засунуть лекаря и так же тихо воссоздать первоначальную картину.
И только потом поднять крик и шум, вызвать стражу и приказать отправить подарок назад, «этому невозможному наглецу и хаму Хайрелу Беркосту»! И прислужники, снова сгибаясь под тяжестью, должны будут вынести сундук в коридор, а вслед им полетят письмо и прекрасный букет, который Лее было искренне жаль.
Заговорщицы так всё и проделали. Запретив Лабусу помогать им, чтобы его не выдало потом тяжёлое дыхание, они мигом перетащили слитки прямо на кровать Леи. Лекарь живо втиснулся в сундук, едва успев прошептать «Спасибо!», и девушки тут же заложили его золотом.
Едва переведя дух и вытерев пот с раскрасневшегося лица, Лея приказала прислужнице скрыться за ширму. Одна красная от возмущения девушка – это понятно, но ещё и красная прислужница – это уже перебор. А уж заорала она так, что в дверь вломились оба стоявших на стаже Золотых Меча!
Млава радостно закричала, тыча пальцем в появляющихся один за другим над стеной голубей:
– Госпожа Лея! Смотрите! Они взлетают! Они взлетают, госпожа!
Лея улыбнулась. Оставалось самое простое – избавиться от всей этой огромной кучи золота.
Мирцея
«Что это ему вдруг потребовалось в такую рань?» Когда лантар деликатно постучал в её дверь, она мгновенно подскочила в постели, надеясь услышать долгожданную весть о кончине мужа. «Живуч, как гадюка… – Мирцея усмехнулась. – Но ничего, и твой конец наступит… скоро. Скорей бы…»
Она вспомнила недавнюю сцену в своей спальне, когда пьяный Галиган орал на неё, как на последнюю шлюху, требуя давно обещанную ему должность Главного сигурна. Никакие уговоры и просьбы не действовали, мужчина не желал униматься, обдавая её слюной и дико вращая глазами. Только пощёчина, которую она вынуждена была влепить, несколько остудила его пыл.
– Ты можешь понять, что не время оповещать весь дворец о наших отношениях?! Муж ещё жив, и стоит одному из стоящих у двери лантаров открыть рот, как мы с тобой прямиком отправимся в Саркел. Где проживём не дольше, чем Рубелий!
