Никита встрепенулся. Предложение выглядело не таким уж и дурацким. В большом городе всегда легче скрыться от преследователей. Да и жратву найти…
Тван тоже одобрил этот план. Друзья решили рискнуть. Весь вечер, сменяя друг друга, они рыли подкоп под дальней стеной сарая, выгребая землю выломанной из лодки доской. Благо их тюремщики вели себя довольно тихо и нисколечко им не мешали.
Ужин принесла хозяйка в сопровождении оставшегося в дверях Жилы. Она поставила на бочку в углу миску с пшённой кашей, кувшин с водой и положила половину краюхи хлеба. Окинув внимательным взглядом дружно присевших у задней стены пленников, женщина развернулась и вышла. Жила закрыл дверь и задвинул прочный засов.
К полуночи лаз был готов. Первым наружу решил полезть Тван, чтобы оглядеться и обеспечить охрану мальчишкам. С трудом протиснувшись в узкое отверстие, он высунул из лаза голову и замер, боясь шевельнуться. Прямо на него молча смотрела огромная лохматая собака с красными горящими глазами и злобно оскаленной пастью.
От неожиданности Тван охнул, собака глухо зарычала. Услышав этот выходящий из самого нутра могучего зверя рык, парень похолодел. Одно движение, и пёс может вцепиться ему в горло, разорвав его одним рывком. Тван знал эту породу свирепых волкодавов, готовых в одиночку кинуться в бой даже с пещерным медведем, если тот косо посмотрит на его хозяина.
Вдруг пёс оглушительно залаял, оскалив огромные, почти в палец толщиной, клыки. Вскоре за сараем послышался шум, и из-за угла вывалились Морда с Заморокой в наспех накинутых шубейках.
– Ох-хо-хох, ни днём-то, ни ночью покою нету. Что ж за жисть такая! – Хозяин, зевая и почёсывая живот, подошёл к псу, завилявшему пушистым хвостом, и нежно почесал зверюгу за ухом. – И хто ж энто тут у нас вылупился? Никак, сварг, воздухом подышать захотелось? Ну и как, подышал?
Парень не успел ничего ответить – сапог Морды заехал ему по затылку.
– Ой, и надоели же вы мне, мелкие уродцы! Какого дьявола тебе на месте-то не сидится, паразит?! А ну, быстро полез назад, пока я ещё добрый!
Дважды Твана просить не пришлось. Он лихорадочно заработал локтями и коленями, вкручиваясь обратно в лаз, и через минуту, стыдливо опустив голову, уже стоял перед ребятами.
Дверь сарая распахнулась. Заспанный Жила в сопровождении Морды и хозяина с факелом быстренько насовал несостоявшимся беглецам затрещин и, связав им руки и ноги, растащил по разным углам.
Более горького разочарования пленники давно не испытывали. Никита плакал, не скрывая слёз, в соседнем углу хлюпал носом Дарт. Тван сначала пытался сдерживаться, но вскоре всеобщее настроение проняло и его. Он лежал, молча глотая горькие слёзы, и только себя виня в этом сорвавшемся побеге. Но как он мог предположить, что во дворе имелась собака – никто из них ни разу не слышал её лая.
Следующие несколько дней они просидели в сарае, дожидаясь, когда сменится ветер, и хозяин решит, что пора отправляться в путь. Их развязали и заставили вернуть своей тюрьме первозданный вид. При этом хозяин писклявым голосом прочитал им целую лекцию о своем любимце Тропе, после которой мысль о побеге могла возникнуть разве что у полностью лишённого мозгов придурка…
Наконец ветер сменил направление, бодро погнав речные волны к побережью Красного моря. Хозяин с подельниками нагрузил большую лодку необходимым в пути припасом, махнул на прощание своей непутёвой жене и, усадив предварительно связанных пленников, оттолкнул посудину от берега. Ветер весело дунул в парус, и лодка резво побежала по величаво текущей Ярельде.
Три дня пути по главной реке Солонии, и они прибыли в её столицу – разношёрстный, вечно пьяный, крикливый, грязный и насквозь пропахший рыбой Ундарак. Лодка подплыла к небольшой пристани у двухэтажного каменного дома с вычурными пузатыми колоннами и громоздким балконом.
На грязных деревянных мостках стояли трое. В середине, прищурив насмешливые глаза и поигрывая длинной плетью из сыромятной кожи, стоял сам хозяин, мужчина лет сорока пяти в накинутой на плечи короткой шубейке из меха волка. Уважаемый торговец Рурок Шапп, которого все знающие его называли просто – Зверь. Его высокие сапоги блестели как зеркало. Чёрные густые волосы и такая же борода были коротко подстрижены и тщательно причёсаны.
По обе стороны и чуть позади, возвышаясь над хозяином почти на голову, маячили два мрачных типа – его подручные, а по совместительству и телохранители торговца. Стоявший справа лысый мужик лет сорока пристально наблюдал за причаливавшей лодкой. В его маленьких глазках под низко нависшим лбом плескалась неприкрытая ненависть ко всем этим жалким людишкам, достойным лишь одного – молча склонять голову перед ним и его хозяином.
От одного взгляда на этого охранника в животе у Никиты заныло. «Во ящер… Этот волкодав похлеще Тропа будет… У собаки хоть мозги есть, а у этого упыря одна рожа чего стоит… И почему его хозяина Зверем зовут? Неужели…» – но додумать не получилось.
Лодка ткнулась в причал, Жила бросил конец верёвки, который неожиданно ловко поймал второй подручный Зверя – высокий рыхловатый парень лет двадцати трёх с усыпанным прыщами круглым лицом. Сонливость и кажущееся безразличие, с которыми он разглядывал прибывших, мгновенно пропали, и в его неторопливых движениях проглянула хорошо скрываемая сила.
– Приветствую тебя, досточтимый Рурок Шапп, всеми уважаемый торговец и житель доброго города Ундарака! – Морда выдал свою самую радостную улыбку, вскинув в приветствии руку.
Шапп захохотал, обнажив крепкие белые зубы:
– Умеешь ты, Морда, красиво изъясняться! Чисто распорядитель во дворце Повелителя! Не пробовал туда пристроиться?
– Не-е, мне и моя шкура не сильно жмёт! А чево, место освободилось?
Зверь хмыкнул и растянул губы в усмешке:
– Э-э, да ты, видать, в своих лесах совсем одичал! Уж больше месяца, как в Остенвиле схоронили прежнего Повелителя.
И управляет там теперь хрен знает кто. Говорят, в пузе у его последней девки кто-то завёлся, вот эти олухи и ждут очередного наследничка.
Морда пожал плечами и неопределённо хрюкнул. Ему было глубоко наплевать, кто сидел на троне Нумерии, его достаток зависел только от того, сможет ли он найти где-нибудь товар на продажу. Но быть в курсе дел всё-таки не мешало. Так, на всякий случай…
Никита с Дартом переглянулись. Пока они жили в деревне и добирались до Ундарака, в стране произошло столько событий. Хотя вряд ли их незавидная участь была с ними как-то связана.
Зверь пощёлкал плетью по голенищу высокого сапога:
– Смотрю, ты кой-чё припёр… – Морда сдержанно кивнул. – А ничево товарец, ничево… Получше того дерьма, что в сарае сидит.
Лысый охранник гоготнул, при этом промелькнувшее подобие улыбки окончательно превратило его лицо в свирепую маску. Он стоял, засунув большие пальцы рук за широкий ремень, и Никита заметил, что на правой руке у него не хватает двух последних пальцев. Короткие обрубки давно обросли кожей, стянутой в безобразные рубцы.
