Он предполагал, что Поле сокращает расстояние. Хотя и гнал эту мысль от себя, чтобы не впасть в отчаянье. Ведь оно зачастую лишает человека воли к сопротивлению, делая его легкой добычей врага. Он предполагал, но надеялся на лучшее. Увы!
Увы, Поле находилось уже очень близко. Наверное, всего в десятке метров. Многие на месте Тимура в подобной ситуации оцепенели бы или впали в неконтролируемую панику. Тимур, отдадим ему должное, не оцепенел. Но лишь благодаря тому, что его разум в эту секунду полностью отключился. Остались одни инстинкты.
Следуя им, Тимур переставил меч вперед и совершил очередной прыжок. Который оказался неудачным. В момент приземления его левая нога попала в небольшую колдобину, засыпанную листвой и мелкими ветками. Этого оказалось достаточно, чтобы ступня подвернулась, и Тимур упал на бок.
Падая, он попытался удержать меч. Но тот застрял в асфальте, и потная ладонь соскользнула с рукоятки. В результате Тимур остался без меча. Что, впрочем, не имело уже никакого значения.
Когда он попытался привстать на колено, то вдруг ощутил полное бессилие. И безвольно повалился на землю, опрокинувшись на спину. Он не потерял сознания. Но его руки и ноги двигались с трудом, отказываясь выполнять команды мозга. И Тимура начала охватывать апатия – вязкая и душная, словно кошмарный сон.
В этом полусне‑полуяви он увидел, как к нему подползла отвратительная грязно‑желтая медуза. Ее полусферическое, похожее на густое желе, «туловище» подрагивало и колыхалось. Свисающие щупальца‑ножки, напоминающие по консистенции слизь, беспрестанно шевелились и выгибались, как будто «медуза» постоянно ощупывала почву под собой. Даже вися на месте в воздухе.
А вот головы у этой мерзкой субстанции не было вовсе. Не наделила ее природа‑матушка такой важной для любого живого существа деталью. То ли не успела впопыхах, то ли фантазии на весь постъядерный мир не хватило. Из чего не вытекало, что Поле находилось на самой низкой ступени биологического развития. Не исключено, что все обстояло ровным счетом наоборот, и оно достигло такой стадии, когда голова уже ни к чему. За полной ненадобностью.
Имелась и еще одна особенность, на которую Тимур почему‑то обратил внимание. Внешний вид Поля наводил на мысль о том, что оно должно иметь если и не омерзительный – вроде миазмов сероводорода, – то уж наверняка очень неприятный запах. Однако при ближайшем восприятии выяснилось, что Поле ничем не пахло. Совсем. Вместо запаха оно источало какой‑то особый холод. Который не морозил, а погружал Тимура в состояние полного бесчувствия. Возможно, это был леденящий душу холод, который принято называть дыханием смерти.
И вот здесь, прежде чем «оледенеть» окончательно, Тимур приподнял руку и дотронулся до амулета. Того самого – в виде клыка рыжего нео, подаренного на прощание старшиной Латыповым. Трудно сказать, собирался ли он вообще дотрагиваться до амулета – ведь мозг Тимура в тот момент почти не функционировал. Может быть, Тимур рефлекторно потянулся к горлу, потому что почувствовал удушье. Но, так или иначе, в итоге коснулся клыка. И через несколько мгновений потерял сознание.
Поэтому Тимур не видел, как ложноножка Поля Смерти вдруг застыла около его лица. Вслед за этим по «студню» пробежала легкая рябь, словно Поле производило внутри себя некую настройку. А затем в глубине субстанции, превратившейся на время в голографический экран, стали возникать трехмерные изображения.
Это были фигуры разнообразных живых существ, хотя некоторые из них попадали в категорию «живых» с большей долей условности – например, кио или руконоги. Один раз мелькнула морда крысособаки. И специфическая голова осма, лысая и пупырчатая, однажды вынырнула из мутной глубины «экрана», усиливая ощущение кошмарного паноптикума.
Но в основном субстанция проецировала изображения людей и человекообразных: нео, дампов, вормов… Они медленно сменяли друг друга, безмолвные и безжизненные, похожие на восковые куклы. И продолжалось это унылое и жутковатое зрелище до того момента, пока Поле не воссоздало изображение рыжего нео – недавнего знакомца Тимура с деформированной черепушкой и ободранным до мяса туловищем.
Когда рыжий «головастик» возник во всей своей красе, то Поле повращало его туда‑сюда несколько секунд, а затем не спеша растворило в своей густой субстанции. И на этом «кино» закончилось. Лишь легкая рябь пробежала по желтой поверхности полусферы. После чего «медуза» застыла холодным студнем, продолжая держать одно из щупалец около лица Тимура. То ли задумалась, то ли собирала дополнительную информацию.
Так прошло несколько минут. Затем Поле колыхнулось и медленно накрыло Тимура своей тушей. Но он ничего этого не видел, не слышал и не ощущал. Даже боли…
Глава четвертаяОскал судьбы
Дорогу, по которой продвигался обоз лесных людей, нельзя было в полном смысле назвать просекой. Когда‑то здесь пролегала улица, соединявшая небольшой, отдельно расположенный, микрорайон с основным массивом Южного Тушина. Но за многие годы, минувшие после ядерной катастрофы, эта местность так заросла, что превратилась в настоящие джунгли – пусть кое‑где и с островками развалин.
Один из таких островов‑микрорайонов, примыкающих к берегу Сходни, «лесные» со временем обжили, превратив в укрепленное городище. А затем и торговлю потихоньку стали налаживать – сначала с местными нео из клана Дрыгга, затем с городскими мохначами из клана Брарга, а потом и маркитанты подтянулись. Даже с шамами небольшие контакты завязались.
А чего? Когда есть чем торговать и обмениваться, почему бы не поддерживать отношения к взаимной пользе? Разумеется, не забывая о старой мудрости, гласящей, что «человек человекообразному тамбовский волк», и о том, что палец в рот никому класть не надо, если не хочешь потерять всю конечность.
Короче говоря, если не хлопать ушами и едальником, сохраняя бдительность, мирное сосуществование вполне вероятно – пусть и без ратификации Гаагских и Женевских конвенций. Зачем нам эти конвенции, когда есть взаимная выгода и твердое слово хомо против не менее твердого слова мута? Хлопнули по рукам и вперед к дружбе народов.
Ну а на случай отдельных эксцессов можно и «стрелку забить» по нормам первобытного права с применением всех видов разрешенного вооружения, включая клыки‑саморезы, когти‑крючья и иные средства самообороны. Не зря же кто‑то из древних, живший, по слухам, еще до Третьей Мировой, однажды сказал: «Хочешь мира, готовься к войне, пока тебе кишки не выпустили»?
В общем, когда торговые связи стали укрепляться, «лесные» прорубили в чаще километровый проход, расчистив старую‑новую дорогу от деревьев и кустарников – благо, древесина в хозяйстве всегда пригодится. И получилось что‑то вроде просеки с частично сохранившимся асфальтобетонным покрытием – этакая местная дорога с претензией на магистраль районного значения. По крайней мере, телеги проходят даже в распутицу, не ломая осей и ступиц – а все потому, что корни выкорчеваны, камни убраны, а ямы регулярно засыпаются строительным мусором.
