Откуда‑то из глубин сознания всплыло слово «мутанты». Знакомое, вроде, слово. Но Он не мог вспомнить, что оно означает. «Может, эти существа мутанты? Мутанты… А я кто?»
Вождь некоторое время молча рассматривал Его. Затем спросил:
– Ты кто такой?
– Я? – просипел Он, с трудом шевеля распухшим от жажды языком.
– А кто же ешо, придурок? Я тебя шпрашываю. Ты кто?
– Я? Я… не знаю.
Он и вправду не знал, кто Он. Потому что ни черта не помнил.
– Шэхо‑о? – с возмущением протянул Бужыр. – Ты шо, придурок, ыждеваешша?
Вождь размахнулся ногой, очевидно, собираясь пнуть Его. Но в последний момент передумал. И грозно прошепелявил:
– В пошледний раж шпрашываю – ты кто?
– Не знаю я, – прохрипел Он. – Я… я не помню.
Вождь озадаченно наклонил треугольную голову:
– Как не помниш?
– Вот так. Не помню.
Вынырнув из полутьмы, появился с кружкой Шуб.
Пока пленник пил воду жадными глотками, Бужыр молча наблюдал за ним. Потом спросил:
– Ты шо, не помниш, как тебя жовут?
– Нет. Вообще ничего не помню, – честно признался Он. – Совсем ничего.
– Шовшэм нишэхо? – с недоумением переспросил вождь.
– Совсем.
Он не врал. Хотя и, возможно, слегка преувеличивал. Где‑то в глубине его памяти плавали обрывки воспоминаний. Но они были очень несвязными и смутными. И неопределенными – как кучевые облака на небе или утренний туман в низине над озером.
– Ты врешь, хомо, – сердито заявил Бужыр, но без прежнего напора.
Он пожал плечами – вру, так вру. И спросил:
– А что такое хомо?
На этот раз вождь молчал очень долго. Наверное, целую минуту. А то и две. А когда заговорил, то в голосе его звучала растерянность:
– Шлушай, ты, придурок. Хошэш шкажать, што не жнаеш, кто такие хомо?
– Не знаю, – сказал Он. – Может, мутанты?
– Мутанты? Хм… – Бужыр озадаченно покачал головой. – А кто такие нео?
– Нео?
– Ну да, нео. Вон, у тебя на шее жуб нео вишыт.
– Зуб? – Он поднял ладонь и нащупал клык на шнурке.
– Хде ты его вжал? – не отставал вождь. – Ты шо, убил нео?
– Может, и убил. – Он начинал сердиться – вот, привязался, дебил. – А вообще, не знаю я никаких нео.
– А я кто? Жнаеш, кто я?
– Не знаю, – сказал Он. Тупые вопросы Его быстро утомили, потому что заставляли напрягать сознание. А оно совсем не желало напрягаться. – Может, хомо?
– Что‑о‑о??? Я – хомо? – Изумление Бужыра граничило с возмущением. Он хлопнул себя по широкой груди ладонью и с пафосом заявил: – Я ешть вождь клана дампов великий Бужыр. Понял, придурок?
– Понял, – сказал Он. – А кто такие дампы?
Бужыр покосился на Шуба, стоявшего в стороне с пустой кружкой в руке. Потом тяжело вздохнул и пробормотал:
– Придурки. Беж Пухо тут тошно не ражберешша.
Он не расслышал бормотания «великого» вождя дампов. Да и не старался расслышать. Потому что ничего не понимал – ни в себе, ни в окружающем мире.
* * *
– Жнашыт, ты уверен, што хомо не врет? Он, и вправду, нишэхо не помнит? – произнеся эти слова, Бужыр с сомнением посмотрел на собеседника – низкорослого и худосочного мутанта, одетого в грязный и рваный свитер. Любой обитатель Зоны Москвы без труда опознал бы в этом мутанте представителя загадочного племени шамов. Опознал бы, даже если никогда раньше не видел шамов воочию, по основным приметам: маленькому лысому черепу, сучковатым ушам и тремя глазам с хоботками‑щупальцами вместо нижних век.
– Уверен, Бужыр.
– Ушти, Пухо, это ошэнь важно для наш.
– Я понимаю, – сказал шам Пуго, имя которого вождь слегка коверкал. И, прикрыв верхним веком глаз во лбу, добавил: – У него в голове пустота. Почти полная.
У Пуго функционировали все три глаза. А это означало, что он, несмотря на внешнюю невзрачность и даже задрипанность, является старшим шамом. Старший шам – могущественный мутант, которому по рангу полагалось возглавлять целый клан шамов. Каким образом подобную высокопоставленную персону могло занести в логово дампов, оставалось загадкой. Но Бужыра, судя по всему, она не интересовала. Зато его очень интересовало другое.
Несколько минут назад Пуго в присутствии вождя «мусорщиков» сначала расспросил, а потом «прощупал» мозги неизвестного хомо. После чего отвел Бужыра в угол подвала и поделился своими наблюдениями, которые вызвали у вождя повышенный интерес. И одновременно породили большие сомнения.
– Ражве холова может быть пуштой, кохда в ней можхи? – Бужыр смотрел на Пуго с недоверием. – Вот ешли можхи шъешть, тохда друхое дело. А ешли можхи на меште…
И он с недоумением поскоблил ногтями свою приплюснутую макушку.
– У хомо и не такое бывает, – с умным видом заметил шам. – Редкий тип мутации, настоящие уроды. Вот если вам, дампам, врезать по башке, то с вами ничего не случится. В худшем случае помрете – ну, это если башку надвое расколоть. А так – хоть бы хны. А вот у хомо не так. Голова может быть целой, а память напрочь отшибает.
– То ешть можхи у него вшо‑таки на меште? – с облегчением уточнил Бужыр. – А то я уже подумал…
– Сами мозги на месте. А вот памяти нет.
– Шовшэм?
– Почти. Кое‑что я у него выловил. Могу точно сказать, что он из Капитолия. И зовут его, кажется, Тимур. Еще он вспоминал какого‑то… Сергия, что ли…
– Подожди, – насторожился Бужыр. – Как он может вшпоминать, ешли нишэхо не помнит?
– Я неточно выразился. – Пуго собрал тонкие губы гузкой. – Сам он этого не помнит. Но в памяти у него информация сохранилась.
– Это как?
– Понимаешь, Бужыр, у хомо мозги так устроены. Как бы в несколько слоев, как бутерброд с мясом хоммута. В каждом слое есть своя память. Когда этого хомо оглушили, он практически все забыл. Но сама информация в слоях осталась. И я могу туда попасть. Понимаешь?..
Вождь кивнул с сосредоточенным видом, и Пуго продолжил:
– Правда, чем глубже слой, тем труднее в нем разобраться. Информация о Сергии хранится у хомо на самой поверхности. Как и то, что его зовут Тимур, и он из Капитолия. Еще он совсем недавно дрался с какими‑то мутантами. С какими точно – я не разобрал.
– Может, ш нами?
– Ну‑у, дампы – это не мутанты, – дипломатично отозвался шам. – Вы, дампы, новая раса. Как и мы – шамы.
– Штранно у этих хомо холова уштроена, – пробормотал Бужыр. – Урод. Можхи ешть, а нишэхо не помнит.
