— Не зачем, а за что. За спасение, должно быть.
— Ты не взяла?
— Конечно, нет.
— Правильно, за спасение брать деньги неприлично. Хотя,
если человек от чистого сердца…
— Мама…
— Что мама? Думаешь, мне легко видеть, как ты
надрываешься? Бегаешь с института на работу, полы моешь. У нас в отделе
девчонки расфуфыренные, а ты в сапогах, которые тебе в десятом классе покупали.
Джинсы и две кофты — вот и все наряды.
— Мама… — повторила я и добавила мягче:
— Я не надрываюсь. И сапоги вполне приличные, мне их
еще на пару лет хватит. Кофту я себе куплю…
— Ага. У нас долг за квартиру полторы тысячи, Андрюшке
куртку надо, он же раздетый…
— Он на работу устроится и куртку купит.
— Ох, как без отца плохо… — Мама подошла ко мне,
обхватила мою голову руками и прижала к себе. Я испугалась, что она заплачет,
но в этот раз обошлось, мама гладила мои волосы и только вздыхала, а потом
спросила:
— А этот Николай, он как вообще, молодой?
— Вроде бы…
— Что значит вроде бы? Сколько ему: тридцать, сорок,
пятьдесят?
— Лет двадцать семь. Я не уточняла.
— Не женат?
— Мама… Мне неинтересно, женат он или нет.
— Он что, урод?
— Глаза, нос, уши… все на месте. Мама хихикнула,
покачала головой и вновь спросила:
— Но он тебе не нравится?
— Ни капельки.
— Почему?
— Просто не нравится.
— Знаешь, что я тебе скажу, — главное, чтобы
женщина нравилась мужчине, а все остальное… можно привыкнуть. Ну, вышла я за
твоего отца по большой любви. И что? Осталась в тридцать лет с двумя детьми.
Папаша копейки не прислал и ни разу не поинтересовался, как мы? Дохни с голоду,
а ему и горя мало… вот и вся любовь. Ладно, — мама махнула рукой, —
не взяла денег, и правильно. У бедных тоже есть гордость.
O гордости я особо не размышляла, но Мелех Николай Петрович,
как значилось на визитке, мне не нравился, и с этим, как говорится, ничего не
поделаешь.
На следующий день, вернувшись из института, я застала на
кухне невероятную сцену: мама с Андреем пили шампанское, на столе стоял торт,
разнообразная закуска, а лица обоих просто сияли от счастья.
— Что за праздник? — насторожилась я.
— Андрей работу нашел. Отгадай, сколько ему будут
платить? Триста долларов, и это только в первое время.
Андрей подмигнул мне, я опустилась на табуретку рядом.
— Что за работа?
— Экспедитором. Конечно, командировки, но это ерунда,
привыкну. Завтра выхожу.
— Как фирма называется? — Они переглянулись, не
торопясь с ответом. Мне стало ясно, в чем дело, я кивнула и со вздохом
заметила:
— Ты ему звонил.
— Кому? — нахмурился Андрей, но тут заговорила
мама:
— Звонил, и что такого? Мы не милостыню просим, а
работу. В этом нет ничего зазорного. Сейчас на хорошую работу просто так не
устроишься. И вообще, я не понимаю, почему ты так против него настроена?
Андрюша говорит, он приятный человек. Правда, Андрей?
— Да. Классный мужик, такими бабками ворочает, а
разговаривал со мной запросто и даже до Двери проводил.
— Ладно, — кивнула я, — наливайте
шампанского, будем праздновать.
Позднее, лежа в постели и укрывшись с головой одеялом, я
попыталась понять, отчего я в самом деле настроена против этого Мелеха, но
ответа так и не нашла. Возможно, сработало предчувствие, хотя тогда я еще не
знала и не могла знать, что пройдет немного времени — и моя жизнь, пусть не
очень веселая, но привычная и размеренная, полетит под откос и я не раз вспомню
дождливый осенний вечер, свой дурацкий героизм, а точнее, глупость, и буду
очень сожалеть, что нелегкая понесла меня гулять с Молчуном, сидела бы дома,
глядишь, до сих пор жили бы спокойно…
Андрей начал работать у Мелеха, а тот стал частым гостем у
нас в доме. Дошло до того, что прежде, чем идти домой, я непременно звонила
маме, желая знать, не засиделся ли у нас благодетель, а если оказывалось, что и
в самом деле засиделся, под любым предлогом отлынивала от дома. Разумеется, чем
чаще приходилось придумывать поводы для того, чтобы избежать встречи с ним, тем
больше он меня раздражал, пока дело не дошло до тихой ненависти.
Понимания в родном доме я не находила. И Андрей, и мама в
один голос твердили, какой Николай Петрович замечательный, думаю, они лелеяли
мечту о том, что я выйду замуж за богатого человека. За богатого я была не
против, при условии, что он не будет вызывать у меня отвращения, так что случай
с Мелехом был безнадежным, но родственники об этом не догадывались, а я
старалась с ними данный вопрос не обсуждать.
