— Значит так, — вздохнул он. — Я приехал с
дачи домой… Впрочем, это неважно… Позвонил приятелю, он парень крутой, вот я к
нему и обратился за советом, заодно справки хотел о Мелехе навести. Он, само
собой, посоветовал с ним не связываться. Это я и без него знал, в общем, он
меня ничем не порадовал. День прошел впустую. Я решил ехать на дачу и
отправился за своей машиной, которая все еще стояла возле универмага. Пришлось
разбираться с охраной. От них я и узнал, что машиной очень интересовались двое
ребят. Меня это не удивило, но и бодрости, конечно, не прибавило. Стал думать,
ехать к тебе или подождать, и решил, что разумнее будет отправиться на такси, а
машину поставить в гараж. Гараж у меня возле хлебозавода, только я под мост
спустился, вдруг откуда ни возьмись придурки на джипе, меня подрезают, и мне
ничего не остается, как тормозить, и тут сзади еще одна тачка пристраивается,
прямо как в кино. Ясное дело, добра не жди. Я монтировку прихватил, выхожу… в
общем, их четверо, я один, а у одного еще и пистолет и по роже видно, что не
шутит. Я давай из себя дурака корчить, мол, что за дела, ребята? А мне по шее,
запихнули в джип и куда-то повезли. Не поверишь, глаза завязали. Ехали долго,
потом из машины выволокли, а когда повязку сняли, вижу, мы в какой-то хибаре,
вроде дом частный, меня к стулу привязали и давай дубасить.
— На камеру снимали? — вздохнула я.
— На камеру? — удивился Виктор. — Не знаю.
Никакой камеры я не видел, да и не до этого было. Ребята — форменные психи. Я и
так, и эдак, прошу объяснить, в чем дело, а сам уже все понял. Думаю, Мелех,
сволочь, тебя ищет и порадовался, что сразу на дачу не поехал. Надавали мне по
шее, ничего не объяснив, трое ушли, а один меня сторожить остался. Почти сутки
я на этом стуле просидел, только в туалет отпускали, и то напросишься. Правда,
больше не били. И вопросов не задавали, что меня удивило. Я-то думал, о тебе
спросят. Голова гудит, спина ноет, самочувствие ни к черту, потом заставили
меня по телефону звонить на работу и тетке. Тут я вовсе понимать, что
происходит, перестал, а они не объясняют.
— Откуда они про тетку узнали?
— Про тетку я сам сказал, — смутился
Виктор, — парень велел на работу звонить, говорит, придумай что-нибудь,
почему отсутствуешь, ну я и придумал…
— Ясно.
— А мне вот ничего не ясно, — обиделся
Виктор. — Слушай дальше. Сутки я привязанный просидел, голодный, избитый,
а потом мне повезло: парень, что меня сторожил, ушел в другую комнату спать, а
мне удалось развязать веревки. Вот я и смылся по тихой.
— В милицию заявил? — вновь спросила я.
— Нет, — вздохнул Витя.
— Почему?
— Испугался, — неохотно ответил он. — Ясное
дело, это психи, а милиция что, охрану даст? Ну я и подумал, лучше немного
подождать, отсидеться. А тебе я звонил, и на дачу, и домой, сообщение на
автоответчике оставил.
— Не было никакого сообщения.
— Как не было?
Отсутствие сообщения меня не удивило, если уж Павел вел себя
в моей квартире по-хозяйски, ему ничего не стоило стереть сообщение.
— Вот сижу здесь. Светка приходит, продукты
приносит, — пожал Виктор плечами, покаянно глядя на меня.
— И долго еще сидеть думаешь?
— Не знаю. Вновь встречаться с этими типами желания у
меня нет.
— Как они выглядели? — спросила я.
— Парни как парни, здоровые, морды злобные, одного
Игорем зовут.
— А за старшего у них мужик лет сорока, среднего роста,
волосы русые?
— Такого не помню. Все четверо молодые были.
— Где они тебя держали?
— Дом возле старого кладбища, улица Гастелло, там всего
несколько домов, половина нежилых. Я на дачу не поехал, потому что за тебя
боялся, — отводя взгляд, вздохнул он, — вдруг выследят. Ты на звонки
не отвечала, и я решил, что ты укрылась где-нибудь. Ты ж к подруге собиралась…
— Собиралась, — горестно кивнула я. — Мне
твой Максим рассказал, что у тебя не так давно приятель был, на работу заезжал.
Как раз лет сорока, среднего роста и волосы русые…
— А… так это мой бывший начальник.
— Зачем заезжал?
— Почему ты спрашиваешь? — удивился Виктор.
— Если спрашиваю, значит, имею интерес.
— О жизни поговорить хотел. Интересовался, не хочу ли я
вернуться на прежнее место работы.
— Что за прежнее место? — не унималась я. Витя
долго раздумывал, я его не торопила, он опять вздохнул и ответил:
— В ФСБ я работал. Потом меня уволили.
— За что?
— Под горячую руку. Такое, знаешь ли, бывает.
Начальству шею намылят, кто-то ответить за это должен, вот мне и пришлось…
— Скажи, ФСБ может интересоваться Мелехом?
— ФСБ многими интересуется. Наверное, и Мелехом. Я
только не пойму, с какой стати тебя-то ФСБ интересует?
— Интересует. Вот скажи, сотрудник ФСБ, хоть и бывший,
оказывается в дрянной ситуации, его привязывают к стулу, избивают… Он чудом
смог сбежать и что: прячется в чужой квартире, вместо того чтобы идти в
милицию. Тебе не кажется это странным? Уж ты-то должен знать, как следует
поступать в подобных случаях?
— Мне не кажется, — разозлился он, — потому
что точно знаю, толку от этого не будет. А сотрудник я бывший, ты правильно
заметила, а бывших у нас не жалуют. Менты в особенности.
— Но раз ты в этой конторе работал, должны же у тебя
там остаться друзья, знакомые наконец. Почему бы тебе к ним не обратиться?
— Чего это ты мне допрос устраиваешь? — возмутился
Виктор. — Обращаться я ни к кому не буду. Сам не хочу, да и они на
радостях мне на шею не кинутся, потому что я теперь вроде зачумленного и от
меня лучше держаться подальше. В конце концов, били меня и дело тоже мое: обращаться
или в чужой квартире прятаться.
— Сожалею, — вздохнула я, — но теперь уже не
твое.
— Не понял, — нахмурился Виктор.
— Сейчас поймешь, — пообещала я и коротко поведала
о событиях последних дней.
— Значит, это они Мелеха убили? — пробормотал он,
когда я закончила рассказ.
— Похоже на то. И единственная возможность выйти на
убийц — сообщить в милицию о том, где тебя держали. Это единственная зацепка.
