Каждый день ко мне приходила мама и плакала. Домой мне
пришлось вернуться, а через месяц, в течение которого мы так ни разу и не
встретились, Андрей погиб. В городе болтали разное, мне было не до досужих
разговоров, но и в мамину версию об ограблении три огнестрельных ранения не
вписывались. Похоронами занялся Мелех и денег не пожалел. На поминках подошел к
нам, обнял маму, пообещал, что не оставит ее в беде, говорил трогательно и даже
со слезой, а потом сграбастал мою руку и пробормотал сочувственно:
— Сожалею. — Но в его взгляде мне чудилась
насмешка. От горя и растерянности я плохо справлялась с эмоциями и сделала то,
что в любом случае делать не следовало: плюнула ему в физиономию. Не думаю, что
он был виноват в смерти брата. В конце концов, Андрей сам сделал свой выбор, но
тогда я склонна была во всех несчастьях винить Мелеха. Он вытер лицо,
усмехнулся, пожал плечами, ничуть не смущаясь, и на некоторое время исчез из
моей жизни. Правда, раз в месяц от него приезжал человек и привозил маме
деньги. Иногда Николай Петрович звонил ей, и она с ним подолгу разговаривала.
— Зря ты к нему так относишься, — со вздохом
увещевала она.
— Мама, он втравил Андрея в гнусную историю…
— С ума сошла, в какую еще историю? Андрюша…
— Я не знаю, чем занимается этот Мелех, но одно ясно:
Андрей…
— Замолчи, — прикрикнула мама, — не смей
говорить гадости о брате. Мне плевать, что люди болтают. Я знаю одно: когда
случилась беда, помог нам только Коля и до сих пор помогает.
— Он помогает, потому что прекрасно знает, что виноват.
— Он помогает, потому что дружил с Андреем и мы ему не
безразличны. А ты брату собаки простить не можешь, даже мертвому.
После этого разговоров о Мелехе я избегала и, честно говоря,
перестала о нем думать, благо он себя не проявлял до тех самых пор, пока я не
влюбилась.
Как водится, чувство поглотило меня целиком, я радовалась
жизни, потому что моя любовь не осталась безответной. Сережа сделал мне
предложение, я с готовностью согласилась, а вот мама в восторг не пришла.
— На что жить будете? — спросила она сурово.
— Проживем, — оптимистично заверила я.
— Проживете… — презрительно фыркнула она. — А если
ребенок? О, господи, о чем ты только думаешь?
Вскоре, однако, думать пришлось не о свадьбе, а о здоровье.
Как обычно, проводив меня до дома, Сережа возвращался к себе, но в трех шагах
от остановки его встретили трое подонков и жестоко избили. Из больницы он вышел
только через месяц, и свадьбу пришлось отложить. Напавших на него парней,
конечно, не нашли, что никого не удивило.
Мы вновь назначили день свадьбы. Не успели раны зажить как
следует, а Сергея избили вторично, на этот раз прямо возле института. Когда
подобное произошло в третий раз, стало ясно: это не случайные хулиганы. Я
рассказала Сергею о Мелехе, но он в ответ только усмехнулся. День свадьбы
назначили уже в четвертый раз, а я пошла в милицию, потому что внутренний голос
подсказывал мне: ждать, что Мелех угомонится, — дело зряшное. Беседовал со
мной симпатичный дядька, выслушал, покивал и даже посочувствовал, а потом
сказал:
— Вам лучше уехать.
— Куда? — растерялась я.
— В другой город.
— А институт?
— Ну что я могу сказать… если все так, как вы говорите…
— Что значит «если»? — возмутилась я.
— Если — это значит, что доказать ничего нельзя.
Конечно, то, что ваш молодой человек оказывается в больнице с интервалом в
полтора месяца, делает вашу историю правдоподобной. Но сам Мелех никого не бил,
следовательно…
— Следовательно, он будет продолжать измываться над
нами, а вы и пальцем не пошевелите, — закончила я.
— А на каком основании я смогу его привлечь? У него
свора адвокатов, а у меня что? Ваше заявление? Так он мне в глаза рассмеется. И
еще вас за клевету к суду привлечет. Так что забирайте заявление и… думайте.
— Спасибо, — кивнула я. — Заявление я у вас
оставлю. Если эта сволочь еще раз тронет моего парня, я его убью. Потом не
говорите, что не предупреждала.
— Ты не дури, — покачал головой дядька, —
убьешь, так в тюрьму сядешь.
Я покинула кабинет, громко хлопнув дверью.
Со свадьбой мы теперь не торопились. Сережины родители ко
мне охладели, что было, в общем-то, понятно, и я не обижалась. Дальше стало
совсем скверно: пару раз ему звонили по телефону с угрозами, и я, и Сережа
жили, как на вулкане. До института его провожал отец, а домой возвращались
большой компанией. Сколько так выдержишь? Он и не выдержал. Однако гордость не
позволяла просто взять да и бросить меня, он бросил институт и с первым
призывом оказался в армии, откуда не вернулся, то есть вернулся, но много
раньше положенного срока, удостоившись трогательной речи военкома и памятника
за счет общества ветеранов-афганцев".
Мелех явился ко мне на следующий день после похорон, выразил
сочувствие и душевно спросил, не может ли чем помочь. Ясно было, плевать ему в
физиономию можно до бесконечности, впечатления это не произведет, да и я к тому
моменту научилась держать себя в руках, даже если для этого приходилось сцепить
зубы, и вежливо ответила, что горю моему не поможешь.
— Ерунда, — беспечно отозвался Николай
Петрович, — все забывается и горе тоже. А о парне твоем, по большому
счету, и сожалеть не стоит, если б он тебя любил, не сбежал бы в армию.
Комментировать это утверждение я не стала, лишь взглянула в
серые глаза спасенного мною. Мама, наблюдавшая эту сцену, слабо охнула, а сам
Мелех, хоть глаз не отвел, но впечатлился, нервно дернул щекой, после чего
улыбнулся широко и безмятежно. Стало ясно, нам в одном городе не жить: не он
меня, так я его. Ситуация, в которой «я его», виделась смутно, хотя ненависть
переполняла меня и, сказать по чести, мне очень хотелось, чтоб земное его
существование как-нибудь поскорее бы пресеклось и не без моей помощи (но и
несчастный случай меня бы вполне устроил). Словом, выходило по-любому — «он
меня», и убираться из города мне надо было незамедлительно. Однако я еще
немного поупрямилась. Закончила институт и устроилась на работу, а через неделю
меня уволили, даже не потрудившись придумать предлог. Мама вечером жаловалась
по телефону Мелеху, и я слышала, как он сладенько отвечал:
— Ничего, Полина девушка серьезная, что-нибудь подыщет.
Я бы с радостью помог ей, но ведь она этого не хочет. Невзлюбила, а вот за что,
не пойму.
