— О господи, — разозлилась я, — кто это здесь
говорил о лицемерии? Да ты мне до сих пор простить не можешь, что я тебе
когда-то жизнь спасла. Еще бы, ты у нас крутой…
— Я не мог простить? Что ты лепишь? Да я как последний
дурак ждал, когда ты соизволишь обратить на меня внимание. Сидел вечерами на
твоей кухне, чтоб только тебя увидеть, и что? Ты презрительно фыркала и уходила
в свою комнату. Доброго слова мне ни разу не сказала. Да ты меня по имени н то
не назвала…
— Николай Петрович — это что, не имя?
— Заткнись. Ты терпеть меня не могла, за что? Что я
тебе сделал?
— У тебя еще совести хватает спрашивать? Ты сам знаешь…
— Знаю. Ты умудрилась довести меня до бешенства.
Конечно, я тебе не пара. Кто я такой, черт возьми? Ты меня ненавидела только за
то, что у меня были деньги, а у тебя нет, а ты не в состоянии выносить человека,
который превосходит тебя хоть в чем-то, даже в такой ерунде.
— Деньги не ерунда, — заметила Светка. Голову с
плеча Мелеха она убрала и с интересом следила за нашим разговором.
— Это ты так решил? — задыхаясь от возмущения,
спросила я.
— Конечно. А ты решила по-другому?
— Да, я решила… Я решила, что ты сволочь. Ты кому
вкручиваешь, гад? Ты забыл… ненавижу…
— Вот-вот, у тебя по-другому не бывает. Ты упрямая
дура, и тебя не свернешь. Ты никогда не уступишь, ты будешь стоять насмерть,
черт тебя побери.
— А ты что хотел? Чтоб я у тебя в ногах валялась? Не
дождешься. Отчего бы тебе не оставить меня в покое?
— Я оставил тебя в покое на целых пять лет. Я даже
женился. Дважды. Тебе этого мало?
— Чего? — обалдела я.
— Почему бы тебе не зависнуть там, где ты была все эти
пять лет? Нет, ты являешься сюда, и все опять летит в тартарары.
— Ты имеешь в виду свой гениальный план?
— Я имею в виду… — Он внезапно замолчал, а через
двадцать секунд изрек:
— Лучше б меня пристрелили в тот день. По крайней мере,
мы бы не встретились и все эти семь лет… Черт бы тебя побрал с твоим паскудным
характером.
— Оставь в покое мой характер.
— По-моему, Николай Петрович только что признался тебе
в любви, — вдруг изрекла Ольга, хотя ее никто и не спрашивал.
— Николай Петрович в любви? — захихикала я. —
Да он слова-то такого не слышал. Хочешь знать, почему я тебя послала? —
полезла я к Мелеху. — Потому что для таких, как ты, существуют только
собственные желания. Их капризы и их деньги. И больше ничего. Конечно, все, что
мы хотим, мы купим. Пачками. Баб-то уж точно. У меня паршивый характер, а у
тебя чистое золото. И если я не захотела быть сто восемнадцатой в твоем списке,
мне следовало переломать все кости.
— А тебе непременно надо быть первой?
— Хуже. Единственной.
— И что мешает? — с трудом сдерживаясь, спросил
он.
— Золотой характер. Твой.
— При чем здесь мой характер? Да я сотни раз пытался…
— Конечно. Ты пытался, ты лез ко мне с поцелуями, чтобы
через полчаса после этого лежать в одной постели со Светкой.
— Только не говори, что это тебя волнует.
— Речь сейчас не об этом. Для тебя не имеет значения
то, что имеет значение для меня. И так было всегда. Ты и сейчас пудришь мне
мозги, а она сидит рядом и только что убрала голову с твоего плеча.
— И тебе это не нравится?
— Да. Мне это не нравится. Доволен?
— Отлично, — сказал он, после чего перегнулся к
противоположной двери, открыл ее и выпихнул ничего не понимающую Светку на
асфальт, захлопнул дверь и помчался дальше. Все обалдело молчали, и я поначалу
тоже, а потом заорала:
— Ты что, спятил? Ты же… о господи… а если она… вернись
сейчас же.
— Что тебе опять не нравится, дорогая?
— Но я же…
— Ты чертова лицемерка. Я готов сделать для тебя все.
Слышишь, все. А ты ничего и никогда. В этом вся разница.
— Боже мой… Хорошо, во всем виновата я. Только вернись.
Мы не можем… да поворачивай ты…
Он развернулся. К тому времени, когда мы подъехали, Светка
уже стояла на тротуаре, потирая ушибленное колено. Вид у нее был, скажем прямо…
Заметив джип, она испуганно заковыляла в сторону, Мелех остановился, и мы, он и
я, с двух сторон бросились к ней.
— Ты как? — спросила я.
— Нормально, — буркнула Светка, косясь на Мелеха.
— Ты это… — вздохнул он. — Ты ведь бистро хотела
на Никитской. Так?
— Ну…
— Считай, оно твое.
— Да не надо мне ничего, — испуганно попятилась
Светка.
— Брось, я серьезно.
— Мелех, ты сволочь, — убежденно заявила я.
— Ладно, извини, — сказал он Светке, взял ее за
руку и повел к машине.
— Не хочу я никуда ехать, — волновалась она.
— Почему не хочешь? — хмыкнула я. — Поезжай,
раз зовут. Он же хороший, ты мне сама об этом говорила.
— В городе тебе оставаться нельзя, — убеждал ее
Мелех.
— Ага. Потому что это помешает его грандиозным
замыслам.
— Да иди ты к черту, — рявкнул он мне. — И
если с тебя спустят шкуру, я буду только рад.
Тут дверь джипа открылась и Гоша робко спросил:
— Николай Петрович, ребята волнуются, спрашивают, что
случилось. Мы уже третий раз площадь по кругу объезжаем.
— Все нормально, — отмахнулся он и перевел взгляд
на меня. — Ты едешь?
— Ага. Хочу посмотреть, чем все это кончится.
Вскоре мы покинули город и через полчаса оказались в деревне
с симпатичным названием — Ягодное. Дом, к которому мы подъехали, выглядел
обычным деревенским домом, с крепким забором и резным крыльцом. Джип бросили во
дворе и все вместе вошли в просторные сени.
— Обживайтесь, — кивнул Мелех.
