— Что из вещей пропало?
— Не знаю, — растерялась я, — по-моему,
ничего.
— Посмотрите как следует.
Я с трудом поднялась и для очистки совести осмотрела
квартиру, хотя доподлинно знала, что никаких ценных вещей, способных привлечь
грабителя, здесь нет, все, что было можно, я продала, пока болела мама.
Исправно заглянув во все шкафы, я вернулась в гостиную и сообщила:
— Все на месте.
— Это что же получается? — нахмурился милиционер с
опухшим лицом. — Влезли в квартиру и ничего не взяли?
— Я же не виновата, — развела я руками.
— Какие-то вы чудеса рассказываете.
— Ничего чудесного я здесь не вижу, — огрызнулась
я. — Я пришла, увидела, что в кресле сидит незнакомый мне человек,
испугалась, спросила, как он вошел… — Словом, довольно подробно описала
произошедшее, умолчав лишь об одном: как этот тип, догнав меня в прихожей,
стаскивал с меня одежду. Вопросов на эту тему я бы просто не выдержала, даже
покраснела при одном воспоминании о недавних событиях, стиснула зубы, но их
пришлось разжать, потому что от меня ждали продолжения. Когда я закончила
рассказывать, все трое выглядели совершенно несчастными.
— Это что ж выходит, — вздохнул ранее скромно
молчавший молодой человек, — маньяк какой-то?
— Какой маньяк? — повысил голос опухший. —
Маньяка нам только не хватало.
— Слушайте, я не знаю, маньяк он или нет, —
разозлилась я, — но мне жить в этой квартире, так что было бы здорово,
если вы его отыщете поскорее.
— Отыщешь тут, — пробубнил себе под нос опухший,
но я его прекрасно слышала. Самый молодой засел за бумаги. Мне задали еще массу
вопросов, по большей части бестолковых. — Что у нас выходит, —
подытожил опухший. — Мужчина проникает к вам в дом, сидит себе в кресле и
дожидается вас. Вы приходите, он вынимает лезвие и — чик вам по шее, а потом
уходит. Так? А что он сказал при этом? Или молчал?
— Говорил, — без энтузиазма ответила я.
— Что?
— Сказал, что хотел взглянуть на меня.
— Что? — не понял опухший.
— Хотел меня увидеть, — вздохнула я.
— Так вы знакомы, что ли?
— Я первый раз в жизни его видела.
— А он вас?
— Откуда мне знать?
— Дальше что?
— В дверь позвонили, а потом еще по телефону, он,
видимо, испугался, решил убраться отсюда, пошел к двери и ударил меня лезвием.
— Точно — псих. Он что же, к двери пошел сразу после
звонка?
— Нет, подождал немного.
— А вы чего в это время делали?
— Орать пыталась, но он мне зажал рот.
— Ну и дела, — с тоской заметил опухший. —
Может, вы чего-то не договариваете? Может, виделись раньше? — Он вновь
вздохнул. — Описать его внешность сможете?
— Конечно. — Я добросовестно поведала о том, как
выглядел мой недавний гость, а молодой человек все добросовестно записал.
— Может быть, есть кто-то, кому вы… ну, понимаете…
чем-то не угодили, — вступил в разговор Юра, глядя на меня как-то странно,
с подозрением, что ли. — Есть у вас враги?
Я разглядывала свои руки, прикидывая, стоит ли говорить или
нет, и сказала правду — как видно, предыдущий опыт так ничему меняй не научил.
— Есть.
— И кто это? — оживился опухший.
— Мелех Николай Петрович. Домашнего адреса я не знаю,
но телефон у меня записан.
— Это какой Мелех? — заметно насторожился опухший,
и все трое быстро переглянулись.
— Что значит какой? — разозлилась я.
— И чего этот Мелех? Угрожал вам?
— Нет, — честно ответила я и даже головой
покачала.
— Тогда при чем здесь он?
— Вы про врагов спросили, вот он враг и есть. И этого
типа наверняка он послал. Попугать немного. Тот и напугал. — Я машинально
коснулась рукой шеи, прикидывая, как выглядела бы сейчас моя физиономия, не
успей я отдернуть голову.
— Вы уверены или у вас есть доказательства? —
взъелся опухший.
— Уверена, но доказательств нет.
— Ага. И чего нам с этим делать? Пригласить гражданина
Мелеха и сказать: так, мол, и так, гражданка Лунина обвиняет вас в покушении на
свою жизнь?
— Я его в покушении не обвиняю, я только хочу…
— Но вы же заявили, что вам угрожали…
— Он не угрожал, он ударил, когда собрался уходить.
— И послал его якобы Мелех?
— Я так думаю.
— А я знаете, что думаю? Я думаю, вы со своим дружком
поскандалили, вызвали сгоряча милицию, он сбежал, а вы малость очухались,
дружка жалко стало, и теперь морочите нам голову всякими сказками. Мы будем
искать несуществующего блондина, а вы вдвоем над нами посмеиваться.
— Ясно, — кивнула я, сгребла со стола протокол и
разорвала. — Извините, что побеспокоила.
— Вы как себя ведете? — возмутился опухший, от
избытка эмоций начав заикаться. — Вам это что, игрушки?
Кончилось тем, что они, в конце концов, убрались, а я,
заперев дверь на задвижку, рухнула на диван и попыталась решить, что делать.
Через пять минут стало ясно: сматываться из города. Если мой враг от пакостей
перешел к военным действиям, у меня нет никаких шансов. Признавать это ох как
не хотелось, то есть не признавать, а уступать. Сцепив зубы, я лелеяла мечты о
мести и дошла в своем рвении даже до самых кровавых способов, но как только
вспоминала сцену в прихожей, покрывалась мурашками. Не приведи господи пережить
еще раз такое. Так что же, уезжать?
