* * *
Вся квартира пропиталась ароматными запахами. Миловидная женщина с угрюмым лицом колдовала на кухне. Константин Петрович сидел с детьми в большой комнате. Трое славных малышей возились вокруг отца, иногда забираясь на его колени. Константин Петрович напоминал изваяние. Он тупо смотрел в одну точку на стене, пытаясь прочитать на ней хоть одну умную мысль. Ребенок двух лет принялся колотить маленькими кулачками по спине. Маленькая девочка, помладше брата, бегала кругами и вопила от радости. Она тоже хотела бы влезть на папу, но сил и ума сообразить, как лучше это сделать, у нее еще не было. Девочка постарше, лет четырех-пяти, подошла к Батанову и молча прижалась. На детские вопли прибежала женщина из кухни.
– Сидишь?
– Сижу, – глухо отозвался отец семейства.
– Вот и сиди! – провозгласила жена. – И не вздумай удрать. Чего выдумал! Дежурство на Новый год. Я не пущу тебя.
– А что ты сделаешь?
– Уйду! Уеду. Брошу. И детей заберу. Сил моих больше нет. Надоело!
– Да что тебе надоело? Живешь хорошо. Квартира, садики есть, не работаешь, все тебе мало!
Дети испуганно отошли от отца и приблизились к матери. Только старшая девочка пряталась за спиной Батанова.
– Мне – мало. Ни машины, ни жизни нормальной создать не можешь. Ты – не мужчина! Уеду!
– Оля, ну, куда ты поедешь? Везде одно и то же. Дети меня не бросят, – отшутился Константин Петрович, – правда, малышня?
– Правда-правда! – воскликнула девочка за спиной Батанова.
– Да молчи ты! – всплеснула руками Оля. – Лучше послушай, что я тебе скажу…
– Что-то новое? – изобразил недоумение Константин Петрович.
– Да! Да! Да! У Петровых новая машина, блеск! У Голубевых новая шуба. Шикарная! У Мельниковых ребенок в элитную школу пошел. Из обычной перевели. Платная! Семеновы на Канары ездили отдыхать. Великолепно! А ты, что ты сделал для семьи?
– Оля, ты выходила замуж за курсанта Высшей школы милиции. Ты что, не знала, как живут полицейские? Ну, тогда еще сотрудники милиции.
– Не знала, не знала. Теперь – знаю. Хорошо! Мы не ездим на Канары, у нас нет машины, мы не ходим в элитную школу, – продолжала перечислять Оля, но Батанов перебил ее:
– Да нам рано еще! Мы еще в садик ходим, да, доченька?
– Да, папа, – прошептала девочка, выглядывая из-за его спины.
– И у тебя нет шикарной шубы, не забудь, а вместо квартиры у нас злосчастная ипотека, – вдруг развеселился Батанов.
– Не вижу ничего смешного! – отрезала жена. – Ты не можешь обеспечить семью. Ты – не мужчина!
– Забыла, как жила в общежитии? – решился на смелый шаг Батанов. Он знал, что слово «общежитие» действует на жену отрезвляюще.
– Нет, не забыла! Будь добр, посиди дома, хотя бы в Новый год и позанимайся детьми. Все! Я пошла на кухню.
– Тебе помочь?
– Не нужно, сама справлюсь!
Оля ушла, оставив семейство в большом смущении.
– Папа, ты же не уйдешь? – прошептала старшая девочка на ухо Батанову.
Нежные детские волосики пощекотали щеку, что-то острое кольнуло в груди. Константин Петрович схватился за сердце. Он уже знал, где оно находится.
– Не уйду, Наташа. Не уйду!
Константин Петрович позвал детей, и все направились на кухню. Шли гуськом – первым отец, за ним дети – соответственно возрасту.
– Мы пришли тебе помогать! Дети, рассредоточились по территории! За периметр не выходить. Маме помогаем, а не мешаем.
– Ой-ой-ой! Начались ментовские штучки. Хотя бы с детьми нормально разговаривай, не забывайся – ты в семье, а не на совещании, – проворчала Оля.
– А зачем ты замуж за мента вышла? Надо было за дипломата! Или за олигарха.
– Откуда я знала, что менты такие нищие? Вот возьму и выйду за олигарха. Я теперь умная!
– Да, олигархи, конечно, ждут, когда ты надумаешь. Список уже составили, кто первым кандидатом будет, – неловко пошутил Батанов, за что был бит крепкой рукой супруги.
Он засмеялся и прижал к себе старшую дочку.
– Давай картошку почистим, доченька? – сказал он, глядя ей в глаза.
Константин Петрович кое-что придумал, но пока было рано озвучивать свой план.
– Да, папа! – обрадовалась девочка и бросилась к тазу с картошкой.
– Ой-ой, два сапога пара, папа с доченькой, – продолжала ворчать Оля.
– Наташа, бери посуду, а я нож, мы в пару минут управимся.
Они и впрямь быстро управились. Огляделись, вроде все готово. Работы никакой нет. Овощи почищены, фрукты помыты. Оля поставила в духовку мясо для запекания.
– Мама, а можно мы с папой во двор сходим? Там весело!
Константин Петрович напрягся. Дочка высказала вслух его тайную мысль. Он тоже хотел во двор. Там весело. Там взрывались петарды и танцевали. Еще там кричали, пели, орали, молотили по барабанам и ждали, когда прогремят куранты. До курантов можно было успеть.
– Наташа, ты хочешь посмотреть новогодний салют?
– Да, папа! Мама, можно мы сходим? Мы быстро-быстро, – жалобно скривилась дочка.
– Наташа, что там хорошего, – отмахнулась мать, – там пьяные, петарды взрываются, толпа… Сидите уже дома!
– Праздник же, Оля! Мы мигом, да, Наташенька?
Что-то было такое в голосе Батанова, что жена не смогла ему отказать, лишь махнула рукой, мол, делайте, что хотите, все равно у нас шикарной шубы нет. И не предвидится. Отец с дочерью побежали в прихожую. Малыши остались с матерью.
* * *
В отделе было необычно пусто. За время работы Алина привыкла к вечной суете на этажах отдела, но сегодня вечером столкнулась с непривычной безлюдностью. Только в дежурной части толклись люди. Кого-то привезли с уличных гуляний, одного обожгло осколком неудачно разорвавшейся петарды, другой приставал к прохожим, призывая их соединиться с Богом, третий просто выпил лишнего в преддверии Нового года. Всех нужно было распределить по местам назначения: одного в больницу, второго вернуть в семью, третьего оставить до возвращения в нормальное состояние. «Скорая» отказалась принять пьяного. Алина впустую бегала по этажам. Оперативники точно прятались от нее. В конце коридора она увидела Воронцова, но он тут же скрылся, как будто его и не было вовсе. Телефоны не отвечали. Дежурный на вопросы, а где все, отвечал неопределенным жестом, означавшим, то ли пошли вы все, то ли пошла ты одна. На немой вопрос, мол, а куда идти-то, дежурный мычал, боясь произнести что-нибудь лишнее, что могло бросить тень на его беспорочную службу. Кузиной хотелось разрыдаться от отчаяния. Она держала в руках бумажки с адресом Машки Перовой, с телефоном Минаева, а все это богатство дополняла сводка с недавним происшествием в Московском районе. Там угнали дорогую «Инфинити».
