Она хотела пошутить над Аленой, но та услышала слова, все поняла и посмотрела на подругу, как на ненормальную.
– Как это куда? Ты смотришь в колечко, вот оно, лежит в миске с водой, вода, между прочим, дистиллированная, а кольцо должно быть серебряным, а не золотым. Поняла? – прокурорским тоном изрекла Алена.
– Поняла, а что дальше? – кивнула Анна.
– А дальше, дальше – надо прошептать заветные слова и ждать, когда явится суженый. Он должен показаться в зеркале, в коридоре между свечами, а смотреть надо в колечко. В серединку. Все поняла? – прошипела Алена.
Анна даже поежилась от страха. Подруга разговаривала строго, словно следователь. Обе уселись перед зеркалом и принялись шептать заклинание. Огонь дрожал и переливался, пламя колыхалось, вода зыбилась рябью.
«Наверное, от нашего дыхания все вокруг дрожит и шевелится, лишь бы землетрясения какого-нибудь не случилось», – подумала Анна, продолжая повторять за Аленой чудные слова.
– Я никого не вижу, у меня уже глаза слезятся, – сказала она вслух, вытирая крохотную слезинку на щеке.
– Это от свечки, от нагара, – зло прошептала Алена. – Чтобы увидеть суженого, надо прикрыть глаза, а ты пялишься в зеркало, как в экран телевизора. Это же гадание, а не сериал какой-нибудь. Тоже мне, нашла «Санта-Барбару».
Анна прикрыла глаза. От духоты ли, угарного пламени, полумрака, шепота и таинственности, не известно, что из всего этого повлияло в большей степени, но Мельникова вдруг вошла в иное состояние. Ей и впрямь почудилось какое-то зыбкое движение, смутная тень пробежала по ровной поверхности зеркала, затем исчезла на мгновение и вновь появилась. «Суженый-ряженый, приди ко мне наряженный», – повторяла, как во сне, Анна. Тень слегка подросла, увеличилась, можно было разглядеть лицо, глаза, одежду. Анна открыла глаза, всмотрелась. И громко ахнула. Сосед-алкоголик. Витек. С косой до пояса. Грязный, как смерть. И жутко смердит. От него исходит ощутимый запах. Ужас!
– О-о, господи, только не это, – завопила Анна, опрометью выметаясь из комнаты, – ты с ума сошла, Алена, прекрати немедленно. Затуши свечи, убери зеркало.
– Ань-Ань-Ань, что с тобой, ты испугалась. Кого ты увидела, признавайся? – кричала Алена во весь голос.
Петухова выскочила следом за Анной, догнала, прижала к себе, пытаясь успокоить взволнованную подругу.
– Черта увидела, с рогами и копытами, – сказала Анна, пытаясь унять волнение, – прекрати свое гадание. Чушь это все, бред, Средневековье. Блажь.
– Ко мне никто не пришел, меня все обманули, даже не позвонили, не извинились, вот и осталась я одна, надо же было чем-то заняться, – горестно захныкала Алена.
– А к тебе Морозов не заходил случайно? – стесняясь, спросила Анна.
– Не-а, не заходил. И не позвонил. Даже не поздравил. Друг, называется, – заплакала Алена.
С Аленой Петуховой Морозов, оказывается, был знаком с детства. С Анной Мельниковой Алена училась в школе. Эти обстоятельства выяснились случайно, жених с невестой сначала посмеялись над совпадением, а потом поняли, что их город населен почти близкими родственниками.
– Аленкин, ты не плачь, ты лучше иди, погадай еще, вызови какого-нибудь суженого и ряженого, только не рыдай, не положено в новогоднюю ночь страдать и плакать. Хочешь, пойдем со мной, вместе поищем Морозова, он куда-то пропал, исчез в неизвестном направлении. И адреса не оставил. А мобильник отключен, – сказала Анна, нежно обнимая подругу.
– Нет уж, ищи его сама, без меня, а я буду гадать до утра, – засмеялась Алена, вытирая невольные слезы.
– Ну-ну, – укоризненным тоном произнесла Анна и вышла за дверь.
На площадке она прижалась к стене, пытаясь справиться с внутренней дрожью, затем стремглав выбежала из подъезда. Ей надо было найти пропавшего любимого.
А вдали светилось синими огнями отделение полиции. На крыльце сидели женщины, они неожиданно встрепенулись, будто что-то почувствовали, какой-то внутренний толчок, спешно приподнялись со ступенек и настойчиво забарабанили в дверь. Дежурный тоскливо и долго изучал экран монитора. Наконец, он встал и подошел к входной двери, открыл, звучно клацнув защелкой, вышел на крыльцо.
– Милые дамы, что случилось? – приторно-вежливым голосом вопросил майор, обращаясь исключительно к Татьяне Ворониной.
Опытный полицейский мгновенно распознал в этой бойкой женщине лидера женского движения.
– Тут у нас люди пропали, товарищ полицейский, – бойко затараторила выскочка Светлана, явно опережая события.
Но Татьяна подавила выпад, одернув напарницу легким, но умелым жестом.
– У нас чрезвычайное происшествие, товарищ майор, мы пришли заявить вам о том, что в нашем городе без вести пропали два человека, мужчина и женщина, – медленно и четко сказала Татьяна, почти по слогам произнесла, со значением разделяя даже буквы и знаки препинания.
– Да никуда они не пропали, кругом все гуляют, народ веселится, вот и они забрели куда-нибудь, – махнул рукой утомленный дежурством майор. – И вы, милые дамы, идите-ка по домам. Вас мужья заждались, наверное. Как бы они тоже не пропали без вести.
Подруги вздрогнули всем коллективом одновременно. Дежурный невзначай зацепил тонкие струны, напомнив о чувстве долга, семейном очаге, забытых мужчинах.
– Они не пропадут, никуда от нас не денутся, – храбро парировала Татьяна. – А вот заявление вы обязаны принять. По закону положено.
Майор тоже вздрогнул. Воинственная Татьяна Воронина ненароком напомнила дежурному о чувстве долга, о семейном очаге, о забытой жене.
– Следуйте за мной, милые дамы, – сказал дежурный и гостеприимно распахнул металлическую дверь.
Шумной толпой дамы прошли за ним и мгновенно заполнили собой помещение. И в отделении полиции сладко запахло духами.
– Проходите сюда, – крикнул дежурный, открывая дверь актового зала, – располагайтесь поудобнее.
Подруги по-хозяйски освоились в актовом зале, с комфортом расположившись на местах для высокопоставленных генералов, презрев кресла для простых смертных сотрудников полиции.
– Сейчас приглашу к вам оперуполномоченного, ему и объясняйте, кто у вас пропал, зачем и с какой целью, – сказал дежурный и ушел, а дверь в актовый зал оставил открытой.
А оперуполномоченный отдыхал в своем кабинете. Уютно светился синим огоньком небольшой телевизор на столе, тут же лежала горка пухлых бутербродов, густо дымилась чашка с ароматным кофе. Дежурство предполагалось спокойным, без происшествий. Никто в Новый год никаких преступлений не совершает. Не до того всем. Все население страны сидит в теплых и чистых квартирах и с нетерпением ждет поздравительной речи президента. Оперуполномоченный откусил от бутерброда с колбасой маленький кусочек и задумчиво пожевал, глядя в экран телевизора. И тут нетерпеливо зазвонил телефон. Оперуполномоченный взглянул на трясущийся аппарат, дежурный звонит, наверное, майор тоже хочет кофе с бутербродом. Скучно ему в пустой дежурке сидеть. В это время очаровательный Максим Галкин соблазнительно заверещал тонким женским голоском, кокетливо обнажив колено, сегодня он форсил в коротенькой модной юбочке. Оперуполномоченный брезгливо поморщился, взял телефон, набрал номер и сказал, основательно заглушив дискант Галкина: «А я на заявке. Буду через три часа». И молнией отключил мобильный. Дежурный аппарат заткнулся, поперхнувшись криком на полуслове. Оперуполномоченный приглушил звук в телевизоре, прилег на диван и пригубил еще один глоток кофе. За три часа ничего чрезвычайного не случится. И в городе не случится. И во всей стране. Можно спокойно встречать Новый год.
