В этом же году Александр с новгородцами начинает укреплять рубежи Новгородского княжества от нашествий литовцев. Он строит по реке Шелони городки, крупнейшими из которых были Порхов и Опоки. Опоки, как город, видимо, прекратил свое существование после нашествия литовского князя Ольгерда в XIV веке. А вот Порхов стоит и доныне. В 1387 г. новгородцы перенесли крепость города вниз по течению реки Шелони и сделали ее белокаменной. Но валы от града Александра стоят в городе и ныне! Таким образом, Порхов — это единственный город на карте России, основанный самим святым Александром Невским, и заслуживает только этим особого отношения со стороны русского народа.
Мы уже упоминали выше, что после победы над шведами в 1240 г. Александр «роспревся с новгородцам» с семьей и двором уехал к отцу в Переяславль. В результате этого отъезда произошла катастрофическая сдача немцам Пскова, что было не просто результатом сговора боярской антиновгородской группировки, но явилась следствие того, что союзные новгородцам и князю Александру воинские силы пали под Изборском. «Кроме того, ливонцы под Псковом “дети поимаша у добрых муж в тали”. Приход под Псков рыцарей не был неожиданностью, все желающие имели время, чтобы укрыться в городе. Следовательно, речь идет о молодых воинах из знатных псковских родов, пытающихся оборонять город. Их не убили, а взяли в заложники, чтобы заставить их отцов сдать Псков».
Именно в Переяславле Александр мог узнать ошеломляющую для русского человека Средних веков новость. Татары в сентябре 1240 г. начали осаду Киева, и через 10 недель город пал.
Не предать этому факту особого значения просто невозможно. Помнить его нам необходимо, чтобы верно понять психологическое состояние Александра, представить его систему ценностей, его мировоззрение, отразившееся на его политических шагах.
Киев для Руси был священным градом. Падение его и уничтожение почти всех его жителей — это поистине апокалипсис для русского человека XIII века. Уже в руинах соперник Киева Владимир. Давно сгорела Рязань, пал Суздаль. Русь лишилась всех своих священных центров веры и культуры. Остались только Смоленск, Полоцк и Господин Великий Новгород, своевольный и непокорный. Александр, безусловно, отдавал себе отчет в том, что судьба Руси, судьба всего русского народа и Православия теперь зависит только от того, сможет ли Русь Новгородская остаться последним оплотом веры и народности, не подвластным немцам и шведам, оплотом ослабевшей русской государственности, чудом не разоренным Ордою. При всей любви Александра к родной Суздальщине Новгород и Псков стали для него и всего русского племени той поры последними оплотами свободы и национального самосознания.
И Новгород с честью вынес это бремя хранения русскости, чуть было не перечеркнув своей исторической заслуги перед всей Россией по воле своей олигархии в XV веке, усмотревшей для себя особый гешефт в признании власти над собой Литвы и уже маячившей за спиной литовцев католической Польши — главной ненавистницы Православной Руси!
Зимой 1241 г. Батый перешел Дунай и занял всю Венгрию. Однако силы монголов были уже на исходе. Узнав о смерти великого хана Угедея 11 декабря 1241 г., Батый начал отвод орд татар за Волгу, готовясь к внутриордынской борьбе. Император Священной Римской империи Фридрих II, папа римский и многие владыки Европы облегченно вздохнули. Пора было вернуться от словопрений о едином антитатарском фронте к делам обычной европейской политики. Император Фридрих начал наступление на папу. Немецкий орден в союзе с датским королем начал свое наступление в Прибалтике.
Как уже неоднократно нами отмечалось, прекрасно осведомленные о бедственном положении Руси, немцы решились покончить с новгородской независимостью. Именно так. Иначе нельзя расценить тот размах, который приобрело их предприятие. Немцы захватили Изборск — древнейший славянский центр Севера. Попытка отбить город воеводой Гавриилом с псковичами не увенчалась успехом. Гавриил погиб под стенами седого Изборска, прямо рядом с могилой князя Трувора, брата основателя русской государственности Рюрика. В силу определенных политических обстоятельств часть псковской олигархии во главе с Твердилом Иванковичем, псковским посадником, в отсутствие новгородского наместника-воеводы, открывает город немцам.
Мы уже отмечали, что определенная часть псковского боярства с давних пор ориентировалась на дружбу с немцами, что расценивалось Александром не только как измена лично ему, законному князю, но и как измена русскому делу. Многие псковичи в глазах князя — изменники ему и его роду. Не случайно после освобождения Пскова от немцев в 1242 г. Александр возглашает: «Аще кто и напоследи моих племенникъ прибежит кто в печали или так придет к вам пожити, а не примете, ни почьстете его акы князя, то будете окаянни, и наречетася вторая Жидова, распеншеи Христа». Мы уже указывали выше, что это увещевание возымело свое действие. Предостережение святого князя буквально преобразило псковичей, превратившихся из фрондирующего младшего брата Господина Великого Новгорода, готового пойти на любые союзы с западными соседями за свои экономические выгоды и вольности, в твердых поборников Православной веры, ни за какие посулы не идущих на духовный компромисс с Западом, поборников, ставших важным оплотом Православия против католической экспансии и с честью отстоявших русские рубежи от посягательств немцев, литовцев, поляков и шведов.
После головокружительных успехов в Псковской земле Орден, продолжая наступление на коренные новгородские земли, ставит замок на месте Копорского погоста новгородцев. Немецкие отряды доходят до древнего Сабельского погоста на Луге. Отсюда до Новгорода дневной конный переход!
Это ли не явная разведка боем, на прицеле у которой последний оплот русскости и русского Православия.
Интересно, что в XV–XVI веках в Сабельском погосте поместьями будут владеть потомки Гаврилы Олексича, точнее, самая старшая ветвь потомков его сына Ивана Морхини, Александра Ивановича Морхинина, его внука Григория Александровича Пушки и его правнука Александра Григорьевича.
Итак, международное положение Руси было таково, что к концу 1241 г. татары полностью разрушили все древние и великие города Русского Юга. Взят Киев, Галич, Владимир Волынский, Переяслав. Галицкий князь Даниил чудом сохранил сильное войско. У него под рукой современные историки насчитывают до 60 тысяч человек. Очевидно, эти силы были заблаговременно отведены из городов. Сохранив войско, князь Даниил принимает решение продолжать с татарами войну, опираясь на католический Запад, на папу римского. Политическая близорукость такого выбора станет ясна не сразу. Может быть, современники вообще считали политику Даниила на юге единственно верной. Но вряд ли так считал Александр Ярославич Невский. Безусловно, на политический выбор Даниила, такого же потомка Владимира Мономаха, как и Александр Невский, повлияло его участие в злосчастной битве с татарами на реке Калке в 1223 г., где Даниил Романович, проявив чудеса личного мужества, в итоге едва спасся от гибели. Эта битва и горькое поражение не могли не оставить особого отпечатка в душе князя-рыцаря. Отныне татары — главный и смертельный враг. Но ставка на папский престол и на его помощь — близорукий ход. Папа завяз в борьбе с императором Священной Римской империи. На стороне императора — Никейская империя греков, ждущая своего часа отвоевать у латинян священный Константинополь. Никейская империя не безуспешно по дипломатическим каналам находит общий язык с татарами, начавшими укрепляться на берегах Волги. У Руси в борьбе с Западом и Востоком просто не осталось союзников и быть их не могло. Александр и Даниил на время выбирают последним возможным союзником на внешнеполитической арене литовцев с их князем Миндовгом, но все трое понимают — этот союз вынужденный и временный. Для русских князей этот союз был призван сдерживать захватнические хищнические амбиции самих литовцев, чьи аппетиты вынуждены были уменьшиться ввиду немецкой угрозы. Это заставляло литовцев искать в полуживой после нашествия Руси себе союзника, в которой для литовского князя Миндовга таковым могли быть только два князя, две надежды русского народа, два его ангела хранителя в тот страшный для Руси век — Даниил и Александр.
