Носило ли это решение оборонительный характер, когда был отдан приказ напасть на Польшу и тем самым создать границу с СССР, которая позволила бы начать продвижение на Восток широким фронтом? Если он хотел использовать оставшиеся шесть месяцев для создания «особо благоприятных политических предпосылок», то зачем это ему было нужно — для наступления на Востоке или для обеспечения тыла с целью крупномасштабной войны на Западе? Один-единственный человек распознал грозящую ему опасность и новые возможности для советской политики, открывающиеся в связи с изменением польского курса. Сталин 10 марта открыто заявил, что ввиду усиления внешнеполитической напряженности не собирается «таскать для кого-то каштаны из огня» и что он не видит никакой опасности для Советской Украины. Если западные державы, по его словам, рассчитывали на то, чтобы сделать из Польши антигерманский форпост, который будет опираться на советский тыл, а тот, в свою очередь, станет для Германии целью очередного нападения, которое, в свою очередь, будет развиваться все дальше на восток, то советский диктатор мог в этом случае повернуть свое копье и в другую сторону. Его противнику в Берлине потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить этот намек, и это было связано, скорее всего, с тем, что Гитлер в это время был слишком сконцентрирован на своей «восточной программе».
ПОДГОТОВКА К ВОЙНЕ НА ВОСТОКЕ
В марте 1939 г. польское руководство занимало иную политическую позицию, на которую Гитлер со всей очевидностью делал ставку. Исходя из нее, в мае 1939 г. складывалась удачная возможность рискнуть и начать военный конфликт с СССР, о чем на протяжении пяти лет проводились секретные переговоры и вокруг чего велись постоянные спекуляции
. Наличие германо-польского военного союза — при нейтралитете западных держав — давало определенные шансы на успех. Вермахт был защищен с тыла недавно возведенным Западным валом и в случае военного конфликта на Востоке мог располагать как минимум 50 боеспособными дивизиями и всей массой танковых войск и люфтваффе. Эту группировку должны были поддерживать союзные польские войска примерно такого же состава. В этом случае Германия могла бы располагать такими вооруженными силами, которые количественно и качественно превосходили бы Красную армию в западных районах Советского Союза. В германском Генштабе боеспособность советских вооруженных сил на начальный период войны оценивали не более чем в 80–100 «добротных» дивизий. К тому же Советский Союз был связан на Дальнем Востоке, и это едва ли позволяло ему перебросить на западные границы дополнительные подразделения Красной армии.
Выступление объединенной германо-польской армии в соответствии с метеоусловиями могло начаться к 1 мая 1939 г. и существенно облегчило бы вынужденное присоединение к ней прибалтийских государств и достижение соглашения с Румынией и Финляндией. Наступление началось бы, таким образом, у ворот Ленинграда и Минска с массированным вводом в бой германских танковых соединений на севере и на юге, в то время как польская армия с ее 50 пехотными дивизиями образовывала Группу армий «Центр», в задачу которой входило связывание советского противника в лесистых и болотистых районах Белоруссии.
Со стратегической точки зрения эта исходная позиция была намного выгодней, чем 22 июня 1941 г.! Но этим надеждам после выхода Польши из игры не суждено было сбыться никогда. Тем не менее варианты ведения войны против СССР все еще продолжали проигрываться на всех уровнях.
Александр Кадоган, заместитель шефа Форин-офис, май 1939 г.:
«В настоящее время Германия не в состоянии начать войну на два фронта. Но если у нее будут развязаны руки, чтобы начать экспансию на Востоке и взять под свой контроль ресурсы Центральной и Восточной Европы, то она станет достаточно крепкой, чтобы затем превосходящими силами выступить против Запада»
.
ПЛАН АЛЬБРЕХТА
Как уже отмечалось, в настоящее время доступна лишь некоторая часть документов командования сухопутных сил, но сохранившиеся полностью стратегические планы и аналитические исследования военно-морского флота дают хотя бы фрагментарное представление о конкретных идеях, образе мысли, представлениях и планах командования вермахта в 1938–1939 гг. относительно вероятного военного столкновения с Красной армией.
Стратегические маневры кригсмарине, состоявшиеся в сентябре 1938 г. под командованием адмирала Эриха Редера, проходили исключительно под знаком предстоящей борьбы с британским флотом за сохранение господства в Северном море и обеспечение транспортных конвоев
. Правда, это были наихудшие конъюнктурные соображения, исключить которые было никак нельзя, но и для германской стороны они были не самыми предпочтительными. В целях организации оперативного руководства в условиях войны на море было предусмотрено назначение командующих оперативными группами «Запад» и «Восток». Позднее Редер вспоминал: «Поскольку нам, вероятно, предстояло сначала столкнуться с войной на Востоке, то и командование оперативной группы “Восток” было создано первым, будучи укомплектованным необходимым личным составом. А ввиду того, что фюрер намеревался начать наступление на западе много позднее, в 1939 г. группе “Запад” был придан лишь специалист по решению предварительных задач»
.
Далеко за рамки военных игр и учений уходил обширный и детализованный аналитический обзор командования «военно-морской группы на Балтике» за март-апрель 1930 г., который строился на опыте учений весны 1938 г. Это было решение, которое в апреле 1939 г. в качестве «планировочной разработки» вышло на более высокую ступень уже практической подготовки войны и послужило основой дальнейшего планирования борьбы за Балтийское море. Как и в 1938 г., командование пришло к заключению, что наиболее оптимальным решением может быть только стратегическое наступлении. Международно-правовые проблемы при этом рассматривались как малозначащие. В целом же политические предпосылки нападения на СССР могли в любой момент измениться самым неожиданным образом
. Генерал-адмирал Конрад Альбрехт обосновывал цель данного обзора тем фактом, что в прошлом командование всегда исходило из вероятности ведения войны на два фронта против Франции и России при условии нейтралитета Англии. Теперь же, по его словам, к вероятным противникам добавилась и Великобритания. Это ставило под серьезную угрозу транспортные линии на Северном море и делало их «решающими для исхода войны» на Балтике, особенно с учетом поставок железной руды из Швеции. От оборонной стратегии на Балтийском море следовало отказаться, так как она не отвечала военным целям Германского рейха.
Генерал-адмирал Конрад Альбрехт и его «План боевых действий на Балтике», апрель 1939 г.:
«Знание цели войны — предпосылка любой стратегии. Оно определяет постанову военной задачи, оценку театра военных действий и расстановку сил, начало и ход боевых действий как всего вермахта, так и его отдельных видов.
Наивысшая цель германской политики видится в том, чтобы охватить всю Европу от западных границ Германии до европейской части России включительно и подчинить ее военному и экономическому руководству держав Оси. Такая Центральная и Восточная Европа будет достаточно сильной, чтобы в ходе войны полностью обеспечить себя продовольствием и обороняться собственными силами и средствами, отказавшись от сырьевых ресурсов других континентов. Постановка цели означает отказ от ориентированной на Запад внешней политики и поворот в сторону Востока, как раз то, что мы сейчас и наблюдаем. Тогда международная торговля и колонии станут теми вопросами, которые могут служить экономическому и военному усилению только лишь в мирное время. В условиях войны они не имеют решающего значения для ведения войны в целом, поскольку могут дать лишь малозначимые экономические и ограниченные военные преимущества.
