– Так себе дар для того, кто думает, будто все может, – онемевшими губами проговорил Генри, и Освальд невесело усмехнулся.
– Я говорил, что тебе цены нет. Она и слушать не хочет. Прости, Генри.
– Она?
За их спинами выросла третья фигура, соткалась из воздуха, так же как делал Тис, и Генри сразу ее узнал. Джоанна, женщина с длинными темными волосами, одна из четырех волшебников, которых он видел на портретах в библиотеке, та самая, что была нарисована с зеркалом в руках. «Развлекалась тем, что превращала людей, меняла их облик и смотрела, как они выпутаются» – вот что сказал ему тогда принц. И Генри едва не застонал. Ну конечно. Как же все было просто.
Отражение черноволосой женщины смотрело на него тяжелым, презрительным взглядом, и Генри медленно обернулся. Он знал, что в реальности увидит кое-что совсем другое. Так и было – за спиной фальшивого Уилфреда стояла Ингрид.
Это была все та же Ингрид, но Генри с внезапной ясностью понял, что даже в день их знакомства под аккуратной светловолосой оболочкой был кто-то совсем другой. Настоящая Ингрид, жена Уилфреда, мать Розы, видимо, давно мертва.
А вот сам Уилфред до сегодняшнего дня был настоящим. При мысли о нем у Генри все внутри сжалось. Уилфред убежал искать предателя, а вернулся уже совсем не он, так что вряд ли доброго любителя костюмов теперь найдут живым. И в голове у Генри ярко, как огни Зимнего дня, вспыхнуло предсказание отца: «Тебя убьет тот, кому ты доверял». Сейчас по взгляду фальшивой Ингрид он видел: для этого она и пришла. Она не будет с ним договариваться, не будет ничего объяснять. Одну руку она держала за спиной, и сразу было ясно: в ней нож.
Генри уже понял все, каждый шаг этой истории, но молча смотрел, как женщина, все еще выглядевшая как Ингрид, подошла к отцу и коротко приложилась губами к его щеке.
– Маскарад уже ни к чему, милый, – сказала она. – Когда ты наденешь корону, не хочу, чтобы ты выглядел, как этот мерзкий смертный павлин.
Она провела ладонью по воздуху перед лицом Освальда, и тот принял свое собственное обличье. Потом тронула свое лицо, и через секунду перед ними стояла настоящая Джоанна, такая же, как в зеркале.
– Не будем задерживаться. Ты ведь и так знаешь, что будет. Если не хочешь смотреть, иди первым, – мягко сказала Джоанна и тронула щеку Освальда. На Генри она больше не смотрела, словно потеряла к нему всякий интерес.
Генри замер, беспомощно глядя на дверь, ведущую на последний этаж. Добежать не получится – он помнил, как пытался скрыться от Тиса в первую их встречу. Джоанна появится из воздуха у него на пути, этим все и закончится. Отец его не спасет, он, кажется, и сам ее побаивается. Значит, остается… Генри сжал зубы. Ничего не остается. Сейчас, когда смерть смотрела прямо на него, ему невыносимо хотелось жить, сбежать отсюда, вернуться к Розе, к Джетту, увидеть солнце, но только не умирать в этой комнате без окон, только не здесь, не сейчас. Он лихорадочно перебрал в памяти мудрые советы отца, но ни один не подходил, они были как неправильные ключи от двери. А потом нужный ключ будто упал ему в руки сам. Он ведь учился не только у отца, люди за эти недели тоже кое-чему его научили. Что бы на его месте сделал принц? Или Джетт? Они бы…
– Стойте, – выдохнул он, приподнимая руки. – Давайте поговорим.
Освальд с готовностью остановился.
– Поговорим? – фыркнула Джоанна, сверля взглядом Освальда. – Милый, напомни мне, когда именно провалился твой план «Вырастить его так, чтобы он стал нашим оружием»?
– Есть в этом и хорошие стороны! – быстро вставил Генри. – Спорим, я вам еще нужен.
Джоанна повернулась к нему.
– Как же ты мне надоел, – бросила она. – С тех пор как ты появился, Освальд стал слишком добреньким. Все разговоры только про тебя. Он мой, ясно? Мы были вместе лет за триста до того, как ему пришла в голову идея использовать тебя.
Вот уж добреньким Генри отца точно не назвал бы и еле поборол искушение спросить, каким же он был раньше.
– Я понял весь ваш план, – сказал он вместо этого. – И без меня кое-что вам помешает его закончить.
– Внимательно слушаю, – кивнул Освальд.
Джоанна бросила на него убийственный взгляд, но промолчала.
– Для начала один вопрос, – вдохновенно начал Генри. Он и сам не вполне верил в то, что болтовня поможет ему избежать встречи с ножом, но стоило попытаться. – Ты моя мать?
Он понял, что услышит «нет» еще до того, как договорил, – на холодном лице Джоанны появилось такое выражение, будто он ее оскорбил до глубины души.
– Для такого нужна человеческая женщина, – отрезала она.
– И ты знаешь, кто она.
– К сожалению, да, – скривилась Джоанна. – Но какая теперь разница? С тобой покончено.
Она шагнула к нему, и Генри выставил перед собой ладонь. Оружия у него с собой не было никакого, кроме рук, конечно.
– Стой, не надо. Разве тебе не любопытно, правда ли я вам нужен или просто зубы заговариваю?
Джоанна остановилась, глядя на него неподвижно, как ящерица.
– У тебя одна минута, – ровным голосом сказала она.
Начну издалека. Когда я родился, отец понял, что я стану разрушителем и помогу ему захватить трон. Но это куда легче сделать, если настоящий король будет болен, раздавлен отчаянием и забудет о делах. Вы наверняка знали, что во дворце давно живут духи вражды, и решили расплодить их еще больше. Сказка о мельнике и кружевнице начинается с того, что они потеряли ребенка и так горевали, что духам теперь было легко их захватить. И вы решили повторить то же, что произошло в сказке.
Джоанна смотрела на него во все глаза, и Генри расправил плечи. Может, еще не все потеряно.
– Отец был занят тем, что воспитывал меня в лесу, и вы решили, что неплохо бы тебе быть поближе к месту событий и занять во дворце чье-нибудь место. – Генри перевел дыхание. – В тот день, когда погиб сын короля, ты чем-то подпоила настоящую Ингрид, она уснула, а потом… Тот мальчик не сам упал в ущелье, ты его сбросила. А заодно и настоящую Ингрид, верно? В ущельях тел не найти.
Лицо у Джоанны дернулось.
– Я тебе говорил, что он умный, – не без гордости сказал отец.
А недавно, когда отец всерьез начал готовиться к захвату власти, ему понадобились волшебные предметы, чтобы варить напиток обещания и создавать покорных солдат. И ты украла ценности из казны, – продолжал Генри. Он боялся закрыть рот хоть на минуту. – Агата мне написала, что хранитель казны сам себе не поверил, когда догадался, кто вор. Еще бы, главная придворная дама! И ты его убила, а потом заколдовала Агату, – раз ты можешь менять облик людей, тебе ничего не стоило сделать ее немой. И уж конечно, все эти годы ты травила короля, чтобы к тому времени, когда придет Освальд со своим разрушителем, король превратился в развалину и никто вокруг уже не принимал бы его всерьез. Ты украла письмо Олдуса, чтобы король не поверил в историю с Сердцем. Разбила люстру Агаты, потому что хотела, чтобы ничто не разбавляло тьму во дворце. Ты была в спальне короля, когда все начали драться, и сразу увидела, что я ушел. Следила за мной, а потом приставила нож к шее. Думала, что я открою дверь в тронном зале, а там корона, и тогда ты убьешь меня и заберешь ее. Но ничего не вышло, а потом еще и Уилфред нашел тебя и разоблачил. Тогда ты убила Уилфреда и подменила его моим отцом, чтобы он держался ко мне поближе и был рядом, когда я найду корону. Вы с отцом постоянно можете вызывать друг друга – вот эти медальоны у вас на шее волшебные, верно? Так вот как ему все время удавалось так быстро перемещаться! Когда ему нужно было куда-то попасть, он сжимал медальон, являлась ты и тогда уже переносила его куда угодно.
