Первые же выстрелы нескольких пушек сбили один их вражеских крейсеров, превратив его в груду разлетающихся обломков.
– Один готов, – спокойно сообщил Питер. – Следующий. Наводка, прицел. Поехали!
Глава 5
Таис. Маленькие дикари
1
Макс казался странным до ужаса. Он постоянно двигался, пока рассказывал. То подмигивал Таис, то гладил коротко стриженную макушку, то щипал мочку уха и потирал ладони. Иногда он выставлял вверх указательный палец и с важной миной поднимал брови, словно пытался всем своим видом показать, что уж он-то точно знает правду и лучше этой его правды ничего нет.
Как только разговор подошел к истории Второй станции, Макс вообще напустил на себя серьезный и важный вид, будто он был единственным уцелевшим и знавшим здешние истории. Он снова направился к кофемашине, сделал себе крепкий черный кофе, отпил немного из чашки, потом воззрился на Григория и выразительно закивал башкой.
– Да-да, ты сам должен помнить, что случилось со станциями. Ты же говорил, что служил в те времена в Торговой гильдии, верно?
– Я хочу услышать твою версию, – мрачно ответил ему Григорий.
Макс поскреб щеку и заговорил, поглядывая почему-то на Федора.
– Началось все с того, что пропала связь с Третьей станцией. А она находилась в космосе. Эту космическую станцию нашел Шереметьев, он был одержим идеей спасти и освободить все орбитальные станции. У него на одной такой остался сын. Станции в те времена почти все были заражены тем проклятым вирусом, что поразил планету. И откуда только эта зараза взялась на наши головы? – Макс тут же почесал макушку, сдвинул брови к переносице и выразительно уставился на Федьку. – В наших подразделениях знали, что станции заражены и дела там обстоят плохо. В космических условиях вирус мутировал, и почти все на станциях перерождались. Свирепые полулюди-полуживотные, находящиеся в закрытых пространствах, – это мрачно. Поэтому станции стали переоборудовать, переселяли на них все больше роботов. Производили там робототехнику, и там же находилось много уникальных технологий. Первое время станции были в безопасности, но после появились пираты, и приходилось обороняться и от них. Во-о-от.
Макс замолчал, уставился в свою чашку.
– Что дальше? – нетерпеливо потребовала Таис.
– Мы не знаем, что произошло с Третьей станцией и почему она перестала выходить на связь. На нее вроде как напали пираты, но она была хорошо оборудована и могла выдержать подобное нападение. А когда мы остались без поддержки из космоса, нам пришлось туго. Тогда мы очень рассчитывали на людей из Гильдии, которые должны были помочь нам. Мы дали им возможность входа в нашу сеть, у них находились координаты двух других наших станций. Поэтому когда крейсеры Гильдии уничтожили Первую станцию на Сабе, для нас это явилось полной неожиданностью. Чипы, понимаете ли. Идиотские чипы в башках у солдат – вот что явилось слабым звеном. Наши планы и наши секреты были раскрыты, и те, кто должен был стать подкреплением, нас предали. Вероломно напали и уничтожили Первую станцию. Ты, Григорий, должен был слышать об этой истории. Слышал ведь, так?
Я участвовал в уничтожении Первой станции, – проговорил Григорий. Он оставался спокойным, и в его голубых глазах невозможно было прочесть ни сожаления, ни волнения, ни раскаяния. – Это время я помню смутно, как сквозь матовое стекло. Моя бригада, в которой я был лейтенантом, должна была присоединиться к восставшим. Был разработан план, следуя которому мы надеялись полностью освободить Саб, считающийся важной стратегической точкой. Но вместо этого мы напали на Первую станцию, находящуюся на этом острове, и разбили ее. Это был первый раз, когда чипом в моей голове воспользовалось командование.
– И не последний, – тут же вставил Макс и хлопнул ладонью по столу. – Уверяю тебя: они частенько это проделывали. Всех сразу и не упомнишь. Говаривали тогда, что у Гильдии самые преданные пилоты.
Макс хохотнул и допил остатки кофе.
– Что случилось тогда здесь, со Второй станцией? – нетерпеливо спросил Федор.
– А что тут должно было случиться? Самыми одержимыми свободой были Логинов и Шереметьев. Эти сдаваться не собирались, а у нас не осталось никаких шансов. Нам предложили выгодные условия капитуляции, это после нескольких сильнейших атак, которые станция успешно выдержала. Мы могли бы продержаться, это Шереметьев и внушал всем. Мол, уйдем на дно, заляжем тут, спрячемся, нас никто не возьмет. У нас есть еда, есть техника. А после начнем все сначала. Мы Шереметьева понимали, у него остался сын в космосе. Жена его погибла, и потому он желал найти хотя бы своего ребенка. Я сам его понимал, мои мальчики к тому времени уже полегли в атаках у этого самого входа на горе. И потом, на острове было полно мирных жителей, которые торчали в своих хижинах, жевали траву, доили коз и желали мирной жизни. Потому я предложил Шереметьеву договориться и выторговать выгодные условия мира.
– И что? – дернулся Федор.
– Так Андрюха всегда был упрям как осел, честное слово. Не соглашался ни в какую. Тогда еще роботы не успели захватить всю планету, но дело к тому шло. Тогда мы еще думали, что наши главные враги – это люди. Во-о-от, – протянул Макс и снова поднял указательный палец. – Но! Я уже тогда понимал, что дело гиблое и нам не отстоять Вторую. Погибнем все к чертям собачьим. И я договорился, в обход Шереметьева и Логинова. Договорился с самим Сенатом. Вышел на связь с этими ублюдками и предложил им сдать Вторую станцию на определенных условиях.
– То есть ты предал своих товарищей? – уточнил Федор.
– Вот только давай без громких слов, – поморщился Макс. – Не люблю я весь этот пафос. «Предал, нарушил»… Прямо сопли девчачьи какие-то. Я выжил, и мои друзья выжили. И мы, можно сказать, спасли этот бестолковый остров. Логинов и Шереметьев убрались куда-то в космос, мы дали им возможность уйти. Станцию они наполовину заблокировали. Сделали так, что, кроме них, никто не мог сюда войти. Андрюха еще и геном собственного сына в систему блокировки ввел, он тогда носился с идеей найти своего мальчика. Хех!
– Потому что он любил меня, – задумчиво проговорил Федор.
– Да все тут любили своих детей! – вызверился Макс и стукнул кулаком по столу. – Все тут любили своих детей! И любят! Посмотри, сколько семей живет на острове, и у всех есть дети, между прочим! И никто не желал погибать на войне. А Сенат вполне мог стереть весь остров с лица планеты, с них могло статься. Мы для них были отребьем, вроде тех пиратов, что болтались на орбите и воровали себе воду и пропитание. И я любил своих пацанов, однако они все полегли в битве за призрачную свободу! А что та свобода? Посмотри вон на того же Йомена! Он всю жизнь что делал? Ловил рыбу и полол огород! И радовался, что не умирает от какой-нибудь лихорадки или воспаления легких. Хорошая эта свобода?
