— Хорошо, — сказала Грейс, сдерживая волнение, и провела рукой по волосам.
— Так тебя подвезти или как? — снова спросила Джоанна у Черри.
— Ну подвези, — ответила та как-то нерешительно и ушла в дом.
Джоанна мялась, словно хотела сказать что-то еще, потом тоже ушла в дом, оставив Грейс на веранде одну.
Через двадцать минут Грейс услышала, как Черри крикнула ей «Пока!», и во дворе затарахтел мотоцикл. Грейс вскочила и бросилась к входной двери. Выглянув на крыльцо, она увидела внизу отъезжающий мотоцикл и Черри на заднем сиденье в запасном белом шлеме, который Джоанна держала у себя в комнате.
— Поосторожнее там! — пробормотала Грейс уже себе под нос.
Обнаружив, что в холодильнике шаром покати, Грейс решила прогуляться в «Соловьи», похлебать там супчика и пропустить стаканчик виски. А то и все два.
Она до сих пор не поняла, почему Джоанна так огрызнулась на нее. Ведь она только хотела помочь. Сколько раз она часами слушала ее рассказы про Донни — как Донни годами сидел у нее на шее, как он переспал с половиной своей клиентуры и как она все равно любила его просто за то, что он такой симпатяга и тоже по-своему любит ее. А теперь она взъелась на Грейс — просто потому, что та по-дружески посоветовала держаться от Донни подальше! Это даже не честно, обидно.
Она оделась и прямо в шлепках пошла в «Соловьи» — мимо старых, увитых плющом домов и огороженных низенькими белеными заборчиками палисадников, пестрящих желто-голубым цветеньем сорняков. Сейчас самое время скоротать часик-другой в баре, где тебя обслужит Капитан, один из тех немногочисленных мужчин, которому ничего от тебя не надо, разве что обменяться парой дружеских слов.
8
Больничные правила гласили: если ты распечатала пузырек с лекарством, ты не можешь поставить неиспользованные остатки на место. Ты должна их утилизировать или «истратить», и обязательно нужно сообщить об этом другой сестре. «Я истратила пятьдесят микров фентанила», — предположим, говоришь ты. Микрами в больнице называли микрограммы, микрограмм представляет собой одну тысячную миллиграмма. Ежедневно миллионы миллиграммов самых разных лекарств — прямо-таки целые аптеки — выбрасывались в мусорный контейнер. Так было положено. Чтобы, упаси Бог, никто не перепутал лекарства. Единственную гарантию того, что ты берешь именно нужное лекарство, и никакое другое, давала только нераспечатанная упаковка. Также больничное правило предписывало выбрасывать в мусор неиспользованные остатки лекарства непременно в присутствии другой медсестры. Но этого предписания никто никогда не выполнял.
Джоанна знала, что поступает очень нехорошо, унося лекарства с работы (она убеждала себя, что это не воровство, поскольку лекарства все равно отправятся в помойку), но пару раз, когда она делала это для Донни, она потом просила прощения у святого Тони и даже ходила в церковь исповедоваться. Но сейчас Донни было плохо, он мучился от болей, и, кроме того, Джоанна хотела, чтобы хоть в чем-нибудь он зависел от нее. Ей хотелось быть ему полезной, ведь она все еще была его женой. А разве ее желание помочь — и его желание, пусть неохотно, но принять эту помощь — не свидетельствовало о прочности их связи?
Такие мысли блуждали в голове Джоанны, когда она подносила шприц к исколотой ягодице миссис Шэвелсон, к тому месту, где располагалась мышца vastus lateralis. Джоанна любила делать уколы — твердая рука, точность попадания, медленный нажим пальцем, и инъекция милосердия совершена, — хотя сама боялась их панически. Насчет морфина у нее с Донни была железная договоренность — лекарство вводит она. Ни при каких условиях она не позволила бы ему колоться самому.
— Пожалуйста… — проговорила миссис Шэвелсон слабеньким хриплым голосом. — Пожалуйста…
У женщины была четвертая стадия, и через несколько дней ей предстояло поехать домой умирать в домашней постели под присмотром уже частных врачей.
— Не волнуйтесь, — сказала Джоанна. — Мы увеличили вам дозу. Так что сейчас станет немножечко полегче. Вы потерпите?
Введя иглу в мышцу и нажимая на поршень шприца, Джоанна, как обычно, испытала какое-то внутреннее чувство облегчения — словно вводимое лекарство переливалось больной женщине из ее собственного тела. В такие моменты она испытывала отток и одновременно прилив сил — наверное, то же самое, думала она, чувствовал Иисус, когда касался рукой пылающей жаром кожи страждущих. Джоанна чувствовала, что это ее призвание. Еще в детстве она любила ухаживать за многочисленными больными родственниками, ей нравилось утешать больных. Родители, бабушки-дедушки, тети-дяди, двоюродные братья и сестры — стоило кому-нибудь из них приболеть или сломать руку или ногу, и Джоанна мчалась с гостинцами навещать их, а по вечерам перед сном упоминала их в своих молитвах.
Морфин утоляющим теплом растекался по венам миссис Шэвелсон, она закрыла глаза и с едва заметной улыбкой погрузилась в сон. Хотя бы ненадолго, но ей полегчает, подумала Джоанна. А когда ее отвезут домой, там у нее будет постоянная капельница с увеличенной дозой, и смерть придет к ней незаметно, словно в тумане.
Джоанна спрятала неиспользованные полпузырька с лекарством в карман штанов и направилась в сестринскую. Ей повезло — Черри была там, заполняла на компьютере медицинскую карту кого-то из пациентов.
— Я истратила пять миллиграммов Морфея, — сообщила Джоанна, назвав лекарство именем древнегреческого бога сна, как это обычно делал Фред.
— Хорошо, — рассеянно отозвалась Черри, не отрываясь от работы. В отличие от Грейс Черри принадлежала к тому типу медсестер, которые не умеют делать несколько дел сразу. Любое занятие требовало от нее повышенной концентрации. Зато на заднем сиденье мотоцикла она была лучшим пассажиром, чем Грейс, — от всей души радовалась и наслаждалась ощущением свободы. Потому что отчаянная. Не то что Грейс — вечно напряжется и кричит Джоанне, чтобы ехала потише да смотрела на дорогу, а сама прямо впивается пальцами Джоанне в бока. Но больше всего раздражали Джоанну нотации, которые любила читать ей Грейс насчет Донни. Тоже мне опытная нашлась. Что она может знать про супружество, если прожила со своим мужем всего несколько месяцев, а потом он умер?
— Как там миссис Шэвелсон? — поинтересовалась Черри.
Джоанна оторвалась от своих размышлений.
— О, она сейчас в волшебной стране.
— Она хочет, чтобы я познакомилась с ее внуком, — сказала Черри. — Он в юридическом колледже учится. Как думаешь, стоит?
Джоанна щупала пузырек с морфином в кармане.
— А Грейс его видела? — спросила она и про себя подумала: надо бы переложить пузырек в свой шкафчик, пока кто-нибудь не заметил, что карман оттопырен. — Она тебе сразу скажет, стоит ли с ним знакомиться.
— Нет, он не навещал бабушку, — сказала Черри. — Он живет в Бостоне.
— В Бостоне? И ни разу не навестил умирающую бабулю? — Джоанна изобразила звук сигнала из телевикторины, означающего проигрыш. — Следующий игрок!
