– Дядя Сема безвреднее осенней мухи.
– Но рядом с ним могут быть опасные люди. Одной тебе к нему соваться не следует.
И хотя Белла предпочла бы, чтобы с ней поехал мужчина, например следователь Торопов, но в ее положении выбирать не приходилось. Спасибо, что Кира предложила помощь. Белла только спросила:
– А как я тебя узнаю?
– Я рыжая. Встречаемся наверху у эскалатора через сорок минут.
Ровно через сорок минут к Белле, поднявшейся из метро по эскалатору, подошла молодая женщина, чьи огненно-рыжие волосы и впрямь могли быть подарком небес. К ним прилагались золотистые брови, такие же густые золотистые ресницы и целая россыпь веснушек, хотя на дворе было не лето и даже не весна.
Белла удивилась, как Кира ее узнала. Та объяснила:
– Видела твою фотографию в паспорте.
– В каком?
– В твоем, разумеется.
Беллу это немного покоробило. Понятно, что Кира способна взломать любую базу. Или Торопов показал ее фото? Но эта версия понравилась Белле еще меньше, ведь тогда получалось, что понравившийся ей мужчина за ее спиной ведет двойную игру. Хотя ксерокс паспорта Беллы приложен к делам об убийствах свекра, свекрови и мужа. Выходит, у Киры есть доступ к этим документам? Но это же против всяких правил.
Белла покосилась на Киру с подозрением. Очень странная особа. Ладно бы сказала, что видела фотографию Беллы на страничке в соцсетях. Нет, специально уточнила, что именно в паспорте видела. А как это могло быть? Стоит ли Белле доверять этой рыжей? Да, она помогла ей раньше, но сейчас другая ситуация. Сама же Кира говорила, что Белле есть чего опасаться.
Но Кира ничего не замечала и только распоряжалась:
– До нужного нам места ехать минут двадцать. Машину я оставила на стоянке. Пойдем.
– Послушай, а что это ты взялась мне помогать?
– Не только я. Мы обе.
– Обе?
– Я и Леся. Мы живем в «Чудном уголке», занимаемся домашним хозяйством. И нам скучно.
– Так ты от скуки сюда ко мне принеслась?
Белле что-то с трудом верилось.
– Еще интересно, кто это возле нашего поселка людей убивать вздумал, – помедлив, сказала Кира. – Это же непорядок, если поблизости будет болтаться преступник, правильно?
– Для этого есть полиция.
– Если ты беспокоишься насчет Торопова, то он в курсе, что я поеду с тобой.
– Правда? – недоверчиво переспросила Белла.
– Если хочешь знать, это вообще его идея. Сам он с тобой поехать не может, но волнуется. Вот и попросил, чтобы я составила тебе компанию.
– Как попросил?
– По телефону. Я как раз позвонила, чтобы узнать, что новенького по делу о замороженном трупе, а он мне предложил сопроводить супругу убитого к важному свидетелю.
Вроде бы звучало неплохо, но Белла все же сказала:
– Следователь не знал, что я собираюсь к дяде Семе. Как же он просил меня подстраховать?
– Он имел в виду брата твоего свекра. К нему я не успела, но уж в Колтуши я тебя одну ни за что не отпущу.
К этому времени на улице совсем стемнело. Белла понимала, что Кира права. Даже если дядя Сема безвреден, неизвестно, какие опасности могут подстерегать ее по пути. Незнакомые места, наверняка плохо освещенные и безлюдные. Хоть Колтуши и активно застраиваются в последние годы, до статуса полноценного городского микрорайона им далеко. Пока там частная застройка. Куда лучше отправиться в такое место в компании друга. Вот только точно ли Кира – друг?
– Не против, если я позвоню Торопову?
– Звони.
На этот раз Торопов ответил. Он подтвердил слова Киры и вдобавок заверил, что Белла может полностью доверять новой знакомой.
Несколько удивленная, Белла ответила, что все поняла, и повернулась к Кире.
– Поехали.
Из рассказов свекрови Белла помнила, что домик матери Семена находится на отшибе.
– Кругом поля. Летом навозом воняет, зимой ветер в проводах гудит. Из окошка выглянешь – пусто, темно, ни огонька вокруг. Не понимаю, как люди могут жить в таких местах? Да еще в дом войдешь – кроликами пахнет. Тоска от такой жизни за душу берет.
Белла тогда, помимо воли, вздрогнула. Ах, знала бы ее дорогая свекровь, что и Белле пришлось пожить в таком же доме. Но она этого не знала, и слава богу, а то, наверное, еще больше стала бы презирать Беллу. Хотя куда уж больше.
Правда, свекровь не скрывала, что в гостях у Семена и его матери Аделины Вилевны они побывали последний раз году этак в 1990-м. Тогда, чтобы выжить, многие держали кроликов. С тех пор в жизни ученого и его матери могли произойти некоторые перемены. Но когда они с Кирой затормозили у нужного дома, Белла убедилась, что перемены эти не к лучшему и главным образом касаются самого домика, который за прошедшие годы совсем одряхлел, врос в землю по самые окошки и ничем не напоминал жилье светила российской науки.
– Ты уверена, что мы там, где нужно?
– Взгляни сама на адрес.
Белла посмотрела на смартфон в руках Киры, потом перевела взгляд на табличку на заборе и была вынуждена признать:
– Да, все верно.
За домом начинались поля, дальше просматривались корпуса новостроек. В самом домике не светилось ни одно окошко, во дворе света тоже не было. К счастью, уличный фонарь находился неподалеку, и подругам удалось рассмотреть, что к дому ведет узенькая дорожка в снегу.
– Пойдем?
– А что остается?
И они вдвоем затопали к дому. Только сейчас Белла в полной мере оценила компанию Киры. Ветер гудел в проводах и в ветвях деревьев. Было неуютно, холодно, страшно, где-то выла собака. Совсем не верилось, что в пятистах метрах отсюда они свернули с трассы, где было светло, были магазины и прочие приметы цивилизации. Здесь этой самой цивилизацией и не пахло, а пахло совсем другим.
– Спорю, что уборная у них на улице.
Белла вспомнила красочный рассказ свекрови и кивнула:
– На улице.
– Живут же люди, – пробормотала Кира, но без всякого восторга.
А Белла просто дернула плечом:
– Жуть!
Хотя по своему опыту она могла сказать, что человек – такое существо, которое способно привыкнуть ко всему. Жила и она сама какое-то время в спартанских условиях. В шесть утра подъем, умываться некогда, завтракать будем после работы. Надо успеть до наступления жары сделать как можно больше на участке. Поэтому долой умывание, чистку зубов, причесывание и прочую ерунду. Менять пижаму, чтобы переодеться в рабочую одежду, тоже непозволительная трата времени. Спать надо прямо в том, в чем завтра будешь работать. Встала – и вперед на грядки.
