Доступ в инет я хотел было оставить всем, но для руководства это будет выглядеть слишком уж большой беспечностью, никто не поверит, что могу как-то ручаться за всех, потому все компы соединили локалкой, а выход в инет только у моего, к которому доступ только у меня, ненаглядного.
Особенно тщательно Ингрид оборудовала мой кабинет, дескать, каждый переступающий порог должен чувствовать, что зашел к человеку, способному сдвинуть горы.
Я же радовался только мощным компам и сверхскоростной связи, все-таки двести гигабайт в секунду – пока что мечта рядового потребителя, но рядовой потребитель и пистолет не может пойти и купить, а Ингрид принесла мне «глок» и гордо положила на стол рядом с клавиатурой.
– Теперь ты мужчина!.
– Ну спасибо, – сказал я. – Ты такая воспитанная…
– Ой, – сказала она, – ну что ты сразу обижаешься?.. Здесь народ утонченный, но с оружием не расстаются. Даже я приняла эту не самую гадкую мужскую привычку.
– Да и ты утонченная, – согласился я. – Смотрю на тебя, а ты все утончаешься и утончаешься. Скоро вся шерстью покроешься… как насчет сырого мяса?
Прибыл Мещерский, держался подчеркнуто доброжелательно, вообще в ГРУ все джентльмены, армией и не пахнет, а в отношении меня держится вообще предупредительно вежливо, подчеркивая и перед другими мой высокий статус и положение.
Оставшись со мной в моем кабинете, сказал с той же неизменно благожелательной улыбкой:
– Владимир Алексеевич, куратором вашего отдела назначен я.
– Рад, – сказал я искренне.
– Я тоже, – ответил он. – Не столько потому, что такая уж цаца, но мы с вами уже успешно сотрудничали, а руководство мудро полагает, что глупо менять детали в уже работающем механизме.
– Да еще и на ходу, – ответил я. – Приятно, что у нас сверху не дураки, какими их считают диванные стратеги.
– Владимир Алексеевич, – сказал он, – у нас хорошие вроде бы отношения, я ими дорожу и хочу, чтобы они такими и остались.
– Я тоже…
– Потому, – сказал он подчеркнуто вежливо, – не буду влезать в ваши дела, тем более не компетентен в достаточной степени, признаю. Вы только сообщайте о результатах, хорошо?
– Не только о результатах, – сказал я. – Вы будете знать все. Надеюсь, я смогу пользоваться вашими советами и подсказками?
Он наклонил голову.
– Владимир Алексеевич, мои подсказки всегда будут настолько тихими, что, кроме вас, никто их не услышит. Кстати, там, в своем кругу ученых, вы именно в своем, а здесь придется иметь дело с разными людьми… Разных рас, религий, нетрадиционников… Вы как относитесь, скажем, к геям?
– Одобряю план госдепа, – ответил я, – на резкое сокращение населения. Уже сейчас роботизация выбрасывает на улицу миллионы людей, что не смогут найти работу, а завтра там же окажутся сотни миллионов. Те дети, которых рожают сейчас, сразу станут безработными и останутся ими до конца. Вообще к тому времени практически все отрасли производства будут роботизированы.
Он некоторое время смотрел, как мне показалось, чуточку ошалело, наконец покачал головой.
– Люблю ученых… Сразу в корень. Мне даже в голову… Что значит текучка, только сегодняшний день перед глазами.
– Пойду посмотрю, – сообщил я, – в какой готовности ребята.
– Да-да, – ответил он, хотя в голосе я уловил сомнение, с моей ли компетентностью определять такое. Не знает, видимо, что орлы с их высоты видят не только мышей, но и муравьев.
Поднимаясь по лестнице, я просматривал главный зал управления и собравшихся в нем сотрудников КЗАЧа, кто как сидит, что говорит и как держится, с этими людьми работать, на них полагаться, и хотя окончательные решения принимать мне, но очень много зависит от того, как подадут и какие аргументы выставят.
Левченко занял стратегическую позицию в центре, не любит быть зажатым в угол, хотя там не ударят в спину, но для него потеря жизненного пространства значит больше, Ингрид разговаривает с Иваром Гостомысловым, Василем Данко, оба прекрасные компьютерщики, а Данко еще и проявил себя как умелый спецназовец, когда его послали с одним из отрядов на Ближний Восток, где должен был на месте всего лишь взломать сложный шифр до того, как все взлетит на воздух, но, кроме того, умело сражался, прикрывал товарищей огнем, а одного вынес на спине в безопасную зону. Там же успел починить поврежденную пулей деталь вертолета, что позволило взлететь всей команде до того, как туда примчалась группа правительственных войск на бронетранспортерах.
Я вошел, все моментально вскочили и встали по стойке «смирно».
– Вольно, – сказал я, – это не значит, что у нас воля, как при Стеньке Разине, но армией здесь не пахнет. Тоталитарная демократия – дорога в будущее. Всем сесть!
Послушались также моментально, но никто не брякнулся задницей на пол, успели присмотреть, кто в каком кресле предпочитает быть.
Я сделал паузу, все притихли и смотрят с ожиданием.
– Да, – сказал я, – у нас сверхзасекреченная структура, как уже знаете. Потому проблемам секретности значение придается первостепенное. Все вы тоже будете под неусыпным наблюдением. Это вам известно, так как вы, будучи работниками секретных служб, давали соответствующие подписки. Разумеется, меня интересует только безопасность, а ваша личная жизнь остается неприкосновенной.
Данко буркнул хмуро:
– А что в ней особенного? Посмотри на одну пару, увидишь все остальные. Нас это не беспокоит.
Ивар проронил:
– А мне даже нравилось на пляже с нудистами…
Ингрид презрительно фыркнула.
– А что такого? – спросил он. – Можно сказать, общество будущего… Ничего скрытого от глаз общественного. Под одеждой мало ли какая у кого проказа, а тут все на виду…
Он улыбнулся самодовольно, показывая, что ему стыдиться нечего, хорош, а я кивнул, дескать, согласен, нужно секретным службам облегчать наблюдение за гражданами, сказал уже теплее:
– Обживайтесь, знакомьтесь с оборудованием. Пока без выхода в Интернет, но когда поставим надежную защиту, будет самый быстрый в мире!.. Вернусь через два-три часа.
Ингрид вышла вслед за мной, спросила шепотом:
– К Мещерскому?
– Да, – ответил я. – Хочешь поработать шофером?
– Я же добрая, – пояснила она, – глубоко внутри.
– А не умалится ли твой высокий статус? – поинтересовался я.
– У меня тоже могут быть дела в Управлении, – сообщила она. – Я же приставлена следить за тобой, забыл?.. Как отдел внутренних расследований. Контрразведка под прикрытием. Так что ты у меня под колпаком.
– А-а-а, – сказал я, – значит, пока бить не будешь? Ну тогда поехали. Жаль, мигалки больше нет… А я из-за нее чуть было не поступил в милицию.
