Генерал промолчал, то ли все еще осторожничает, а Ингрид сказала осуждающе:
– Такое нельзя говорить даже в шутку.
– Тоталитаризм можно изменить со временем, – ответил я, – а мертвое человечество воскрешать будет некому… Генерал?
Он вздохнул.
– Не думал я, что такое услышу от мирного ученого. Наверное, мы в самом деле на краю пропасти. Если даже вы так заговорили.
– Щиты никогда не создавали раньше мечей, – напомнил я. – Но сейчас темп ковки мечей таков, что без щита человечество может гикнуться от одного-единственного вируса!
Генерал продолжал рассматривать меня исподлобья.
– Щит всегда совершенствовали после модернизации меча…
– Потому нужно выявлять, – сказал я жестко, – нелегальные пункты изготовления мечей. И уничтожать… не дожидаясь, пока бюрократы и правозащитники придут к какому-то компромиссному решению.
– А компромиссное вас не устроит, верно?
– Генерал, – ответил я. – Впервые в мире ситуация такая, что один-единственный меч, даже изготовленный в деревенской кустарной мастерской, может уничтожить всех людей на свете!.. В тот же день. О каких щитах может идти речь?
Он подумал, сказал со вздохом:
– Сынок… Ты говоришь то, что я, старый волк, нутром чую. На мой голос можешь рассчитывать всегда.
Он протянул руку, я пожал его толстые пальцы, все еще сохранившие крепкую хватку десантника, Ингрид пошла за мной к двери тихая, как мышь в виду кота, сказала вздрагивающим голосом:
– Что вы оба меня так пугаете…
– Никто не хочет видеть, – ответил я, – как мир летит в пропасть… Я тоже не хочу.
– Но смотришь?
– Даже пытаюсь удержать, – ответил я. – С твоей помощью.
– А ты свинья, – сказала она неожиданно.
– А почему в этот раз?
Она ответила невесело и как-то потерянно:
– С тобой я начала терять себя. Впервые в жизни иду за кем-то, как овца.
– Овца с автоматом? – поинтересовался я.
– Да какая разница, что в руках.
Ладно, если генерал пообещал сделать все нужное со своей стороны, то я, можно сказать, на Отечество уже поработал, теперь можно заняться сладостно и наукой: отправился в Центр нейрофизиологии, пообщался с коллегами, заглянул в лабораторию Геращенко.
Он с огромным бутербродом в руке прогуливается вдоль клеток с белыми и серыми мышами, откусывает, они смотрят на него круглыми черными глазенками, что-то мычит им одобрительное, иногда просовывает палец между прутьями клетки и почесывает пузо то одной, то другой мышке.
– Избаловали вы их, – сказал я, – Остап Шухевович! Потому и живут дольше, что чешете и гладите!.. Это можно засчитать как допинг.
– У нас допинги разрешены, – парировал он. – Лишь бы способствовали долгожительству. Для науки понятия допинга не существует в принципе… Как ваши дела?
– Часть мышек заберу к себе домой, – ответил я, – и продолжу с ними нянчиться чаще. Вдруг какая ночью заплачет, им же тоже бывает страшно, тут же приду и успокою, объясню, что привидений не бывает и под кроватью никто не прячется.
Геращенко, что за чудо наши высоколобые, поинтересовался только, буду заказывать для них еду из зоомагазинов или же присылать мне отсюда, где мышек по лабораториям сотни и сотни, корм с базы обходится оптом дешевле, сэкономлю.
Едва я вернулся в отдел катастроф, так его ехидно начал называть Левченко, навстречу бросился Данко.
– Шеф!.. Идет мощная хакерская атака на сервер!..
– Как защита? – спросил я быстро.
– Трещит, но пока держится!.. Мы с Иваром спешно затыкаем дыры, но те сволочи рвут в другом месте…
– Продолжайте, – велел я и ринулся в свой кабинет.
Еще не переступив порог, подключился к Сети и за секунды оценил масштаб угрозы, проследил, откуда ведется атака, как бы ни маскировали через прокси по всему миру, и когда опускал задницу в кресло, уже прикидывал, что и как делать.
Атака сразу из трех мест, ресурсы задействованы немалые, но все же не суперкомпьютеры, какая-то частная компания или маскирующаяся под частную…
– Кто к нам идет за шерстью, – пробормотал я, – тот вернется стриженым…
Проникнув через все файерволы на первый сервер, я просто стер там все с диска, даже операционку. Жаль, не бывает программ, чтобы повредить хард физически, хотя такие разрабатывались с конца прошлого века, но все оказалось безрезультатным…
Второй сервер защищен и самодельными программами собственного изготовления, молодцы, но я прошел через них, как бизон через туман, тоже стер все с дисков, поставил на неотключаемую дефрагментацию, а на экране смерти добавил череп и надпись: «Попробуешь еще?».
Третий продолжал упрямо ломиться, надеясь все же, что вот-вот защита рухнет. Я в самом деле ощутил опасность и, прежде чем и там все уничтожить, сперва обнулил их банковские счета, перебросив деньги на Каймановы острова, открыв особый счет, удалил медицинские страховки, права на вождение автомобилей и вообще уничтожил все документы, где бы они ни находились, даже в облаке, затем еще и разослал с их адреса порнушные картинки всем френдам в соцсетях, а потом удалил аккаунты, как в сетях, так и вообще всюду вытер из инета.
Когда я вышел из кабинета в общий зал, на меня смотрели почтительно, как папуасы на верховного жреца, я сказал небрежно:
– Выдохлись… Ничего у них не получилось. Даже не успел посмотреть, как и что они там пробовали…
– Да, – заверил Данко страшным шепотом, – вот как только вы сели за комп, так сразу атака и кончилась!..
– Думаю, – добавил Каленик значительно, – нам с шефом повезло.
Левченко загадочно улыбался, но посматривает с интересом, насчет того, что разбираюсь и в компьютерах, еще не знал.
Ингрид старается держаться ровно, ничего же не случилось, рутинная работа, кто-то в самом деле мог попытаться проверить нашу защиту даже из своих, из самых лучших побуждений.
Данко сказал уверенно:
– Думаю, эти орлы уже никогда и ни за какие деньги не попытаются влезать к нам в сеть.
Левченко заметил:
– Присматривайтесь к нашим соседям. Вчера мне один с нижнего этажа панибратски предлагал помощь, защиту и покровительство. К новеньким всегда интерес…
Данко сказал так же победно:
– Если начнет смотреть с почтительным ужасом, то сразу поймем, кто стоял за атакой.
Ингрид проворчала:
– Не заноситесь, не заноситесь…
– Почему? – спросил Данко. – Атака была мощной и скоординированной.
– И так легко отбились? – спросила она с недоверием. – Это какие-то дети шалили.
