У них своя внутренняя сеть, локалка, а выхода в инет попросту нет. Потому никто не в состоянии взломать сервер секретной службы даже теоретически.
Я поинтересовался с сильнейшим сомнением в голосе:
– И почему я не должен тебя застрелить?
Он сказал торопливо:
– Только не стреляйте!.. Я белый хакер, совсем белый!
– Белый и пушистый, – прорычала Ингрид, бросила на меня косой взгляд. – Что за хрень?
– Белый, – пояснил я, – значит этичный. Этичный хакер. Так даже в документах. Это не жаргон, классификация.
Она спросила зло:
– Как такое может быть в документах?
Я перевел взгляд на парнишку, он заторопился, заговорил быстро-быстро, почти глотая слова:
– Информацию получаю, ничего не взламывая! Даже самую засекреченную!.. В любом программном коде есть уязвимости, все спешат выпустить готовый продукт, так что моя работа не считается незаконной. Даже неэтичной не считается! В нашем круге…
Она сказала совсем зло:
– Понятно, не ломаешь замок ломиком, а открываешь отмычкой?
Он запнулся, посмотрел на нее трусливыми глазами.
– Это не совсем то…
– Но все равно выносишь из квартиры вещи, – продолжила она жестко, – хоть двери аккуратно закрываешь за собой… Понятно. От пяти лет до двенадцати в тюрьме строгого режима. Собирайся!
Я поинтересовался:
– Защиту кто ставил?
Он сказал жалобно:
– Я…
– А почему не воспользовался готовыми файерволами? Денег жалко? Мог бы крякнуть.
Он поморщился, несмотря на страх перед Ингрид и даже передо мной.
– Да что это за файерволы… За полчаса можно взломать. Но поставить свою защиту… это же не противозаконно?
– Смотря где, – сказал я. – Ты защищал преступную группировку. Понял, почему тебе грозит большой срок?
– Но я ничего такого не делал!
– Участие в преступной группе, – напомнил я, – карается даже строже, чем если бы ты выходил ночью на улицу с ножом и грабил в одиночку. Даже и не знаю, парень, что для тебя сделать…
Он уловил нечто в моем голосе, вроде бы рассчитанное на ответ и встречное предложение, взмолился:
– Я же не знал!.. Я же просто работал!.. Тут такие возможности!..
Ингрид тоже ощутила изменение в моем голосе, предположила:
– Если он выдаст своих сообщников, ему скостят срок?
– Он бы и рад, – ответил я, – но в самом деле ничего не знает… да и знать не хотел. Ты еще не встречала гиков, с головой зацикленных на мощных компах? Знакомься, один из них. Проценко Иван Пилипович, в сетях пишет под ником «Гаврош», в хакерских кругах уже известен как «Рука Мордора», в баймах не столько играет, сколько зарабатывает хакингом мешки голды…
Он смотрел на меня в священном ужасе, рот медленно открывался все шире.
Ингрид поинтересовалась с недоверием:
– И еще никого не убил?.. Все равно тюрьма.
Я проговорил нерешительно:
– Да, конечно… Хотя крохотный шанс спастись от тюрьмы есть…
Она нахмурилась, заранее не одобряя, а он вскрикнул тоненько:
– Только скажите! Все сделаю!
– Возьмем тебя, Гаврошик, на поруки, – ответил я. – Будешь работать у нас. Скажу сразу, у нас и компы мощнее, и масштабы пошире. Но работать придется на родное отечество, а там ошибаться нельзя, понял?..
Он посмотрел на труп и лужу крови, пролепетал:
– Все, что угодно… Только не в тюрьму…
– Быстро скинь на флешку, – велел я, – все для тебя ценное. Сейчас здесь будет ад.
Он сказал быстро и разом оживая:
– Можно я все внешние харды заберу?
– Бери, – разрешил я. – Только быстро!
Ингрид сказала с отвращением:
– Вот свинья, еще и украсть что-то хочет!
Гаврош метнулся к своему столу, сгреб флешки и накопители, пробежался по двум другим и через минуту уже тащил по полу тяжеленную сумку, равную половине своего веса.
– Видишь, – сказал я Ингрид вполголоса, – деньги он бы не взял, а вот харды, накопители, флешки… все сгреб!.. Эй, ты все забрал?
Он сказал клятвенно:
– Нет, только твердотельные!.. А можно я и внутренние сниму? Сам ставил, мне по три секунды на комп!
– Богато жили, – буркнул я, – давай, только быстро. И сразу тащи в машину. Ингрид, проводишь, а там запрешь.
– Чтоб не сбежал? – спросила Ингрид. – А можно пристрелю за попытку к бегству?
– За попытку бегства не стреляют, – напомнил я, – но по глазам вижу, он задумал напасть на тебя прямо на лестнице и отобрать табельное оружие, а за это можно…
Гаврош взвизгнул, попятился.
– Как я могу напасть, когда у меня здесь четыре петабайта? Думаете, я такое сокровище брошу?
– Тогда пусть тащит сам, – сказала Ингрид, – а то этот дохлик попросит помочь нести… А я тут еще пройдусь, вдруг кто спрятался. Дом не большой, но мебели много.
– Пусть тащит сам, – согласился я. – Правда, твоя машина заперта, но он откроет легко.
Она выругалась и сказала ему резко:
– Бери диски, и пойдем быстрее!
Я заглянул еще в комнаты, а Ингрид с Гаврошем пошли с сумкой по лестнице и сразу поспешили на улицу, там взяли за ручки и понесли вдвоем, хорошо, это их займет, а я по дороге заглянул в полуподвальный этаж, что-то мой обостренный нюх подсказывает, там тоже что-то пусть не запрещенное, но странноватое…
Так и есть, у входа на столике две заправленные зажигалки, под низким сводом целый ряд баков дизельного топлива и канистры с бензином, разве что для генераторов электричества, там как раз по ту сторону двери стоят два, один под дизельное, а другой, поменьше, что работает на бензине.
Сейчас неважно, как работают, я быстро разлил из двух канистр по полу и, крутнув колесиком зажигалки, швырнул ее с пылающим огоньком в растекающуюся лужу бензина.
Ингрид уже заперла в машине Гавроша и повернулась к зданию, но только сделала шаг, как я сбежал с крыльца, размахивая руками.
– Назад!.. В машину!
Она охнула:
– Что случилось?
– У меня предчувствие, – крикнул я. – Как у муравья перед лесным пожаром!
– Какое…
– Смутное, – сказал я быстро, – но нехорошее…
В доме раздался мощный взрыв. Стальная дверь выдержала, но окна с треском вылетели на первом и втором этажах. Страшный оранжево-багровый огонь победно рванулся наружу, но здесь жрать нечего, и торопливо покарабкался наверх, настолько жаркий, что вот-вот расплавятся сами стены.
