Голос его чуть стал строже, я ответил дисциплинированно:
– Слушаю, Аркадий Валентинович.
– Вы новичок в наших делах, – произнес он, – о многом знаете по фильмам… в основном штатовским. Там подвиги преувеличены, как и самостоятельность. На самом деле все скучнее, бегать с пистолетом даже полевым агентам приходится редко. И, главное, подотчетность. Самостоятельность, знаете ли, это… наркотик. Опасный.
– Аркадий Валентинович, – сказал я самым искренним голосом, – от вас никаких тайн не будет. А вы уже сами смотрите, о чем доложить наверх, а что оставить. Конечно, чем меньше наверху будут знать, тем лучше. Даже президент страны может проговориться. Как, читал, проговорился однажды расхваставшийся Хрущев, из-за чего две ракетные базы пришлось переносить в другие места.
Ингрид сказала уязвленно:
– Нынешний не проговорится!
Мещерский заверил:
– Наверх будем сообщать разные мелочи, только для того, чтобы там знали – работаем, а не по Мальдивам на курортах отдыхаем. Но я должен знать все! Понимаете? Все. И для того, чтобы прикрыть, если просто понадобится.
– Спасибо, – сказал я. – Теперь хорошо бы в деле обеспечения безопасности человечества… да-да, мы работать уже начали!.. сеть видеокамер нужно не просто устанавливать, но и вводить в моду!
Даже Ингрид удивилась при слове «мода», а Мещерский взглянул с новым интересом.
– Это… в каком смысле?
– Самом прямом, – ответил я. – Добиться ассигнования на расширение сети видеокамер по всему городу, включая дома и квартиры. Протесты подавлять быстро и жестко! Любыми путями. Где силой, где дискредитацией, где шантажом. Но, конечно, лучше всего ввести видеокамеры в тренд.
– Это… как?
– Человек с видеокамерами в доме, – пояснил я, – должен быть объявлен модным, продвинутым, успешным и красивым. Писать о таких. Брать у них интервью. Публиковать в СМИ как примеры…
– Благополучных граждан?
Я покачал головой.
– Нет. Мы же, блин, духовная страна, никак не избавимся от этой дури… Напротив, они должны выглядеть как некие революционеры! Бунтари. Корсары, чтоб они передохли, как же достали…
Он сказал ошалело:
– Но как… можно подать… какие же это бунтари…
– А вот так, – отрезал я. – Простые тупые обыватели боятся, а самые продвинутые и следящие за модой – нет!.. Старичье всякое, вне зависимости от возраста, страшится продвинутых технологий, а они вот не боятся! И потому у них в каждой комнате видеокамеры. Даже на кухне, в спальне и туалете!.. Вот это вызов старомодному и косному обществу!.. Вот это писк!
– Гм, – сказал он все еще ошалело, – а это вообще-то… может и сработать…
– Запись ведется за счет бюджета, – добавил я, – но доступ к ним в режиме ридонли будет у каждого, так что в любой момент можно будет набрать свой пароль и пересмотреть записи хоть за прошлый год, хоть за все время с момента установки!.. Бесплатно.
Он посмотрел на меня внимательно.
– Как я понимаю, вы хотите эту моду распространить на весь мир?
– Естественно, – ответил я. – Сперва это будет мода, затем жесткая обязанность. Человек без камер в квартире сперва будет выглядеть просто подозрительным асоциальным элементом, а потом его можно смело за решетку за нарушение общественной безопасности и за угрозу теракта.
Глава 2
На обратном пути заметно повеселевшая Ингрид сама остановила машину возле кафе, заказала, не покидая сиденья, два больших бутерброда и по стаканчику кофе, раз уж ресторан пришлось покидать так срочно.
Как только ей подали в окно, мы некоторое время молча наслаждались покоем, пожирая бутерброды и прихлебывая из стаканчиков.
Ингрид наконец сказала тихонько:
– Вообще-то я побаивалась…
– Я тоже, – признался я. Она посмотрела в удивлении, я пояснил: – Бюрократия могла взять верх… Например, под предлогом, что нельзя оставлять силовые структуры без присмотра общественности, а то обнаглеем, такого натворим! И вообще устроим сталинизм и времена Ивана Грозного…
– Или Петра Первого.
Я покачал головой.
– Хоть Петр Первый и погубил народу в сто крат больше, чем Иван Грозный, при нем Россия вообще обезлюдела, но он западник!
– И что?
– Госдеп и пятая колонна, – объяснил я, – ему все прощают, и о его преступлениях и зверствах с подачи заокеанского обкома принято стыдливо помалкивать. Как вон Госдеп поднимает крик, что в России нарушаются права геев, а что их союзник Саудовская Аравии геев просто забивает насмерть камнями – об этом молчок.
Еще не прожевав, с набитым ртом пропыхтела:
– Думаешь… тот Гаврош… не предаст?
– Он не враг, – пояснил я, – он абсолютно точная статистическая величина, характеризующая человека наступающего времени.
Она поморщилась.
– А попроще?
– Если на пальцах, – сказал я, – то абсолютно аморальный… это приветствуется, заметила?.. безыдейный, безнравственный… в общем, свободная демократическая личность без всяких шаблонов, рамок, правил, устоев и установок. Такой одинаково примет сторону хорошего и плохого, не видя между ними разницы.
Он передернула плечами.
– Какая гадость!.. Надо придраться к чему-нибудь и пристрелить побыстрее.
– Зачем? – спросил я равнодушно. – Сейчас он наш.
Она поинтересовалась:
– А мы на чьей стороне?
Я покосился на ее серьезное лицо, в профиль она просто воплощение чистоты и строгости.
– Сама как думаешь?
– Раньше думала, – ответила она серьезно, – на стороне Добра. Но когда смотрю на тебя…
– У всех Добро разное, – напомнил я. – Законы шариата тебе как?.. А миллиард человек искренне уверены, что это самое правильное Добро… В общем, мы на стороне прогресса и цивилизации.
– А она на чьей?
Я сказал с досадой:
– Ну что ты как дитя в пеленках!.. Почитай Никонова о неуничтожимости цивилизаций. Это и есть главная цель. А Добро… когда-то добром был каннибализм, совсем недавно во имя добра и по суду, а не как-нибудь, ведьм жгли на кострах… В общем, добро это то, что говорю я. А то, что говорят другие придурки, говно всякое.
Она замолчала, обдумывая, я тоже молчал, вспомнил Гавроша и подумал, что вообще-то я тоже этичный хакер, хотя мне само слово не нравится, уже скоро исчезнет сама необходимость хакерства. Не нужно будет прятаться, чувствовать себя преступником, нарушающим не только законы, но и моральные запреты, и все люди на свете будут иметь одинаково свободный доступ ко всей информации, ранее засекреченной.
