Главное, преступления станут невозможными, сказал себе с надеждой. По крайней мере, терроризм исчезнет, а глобальные риски останутся только природными, которые предотвратить труднее… но зато можно будет сосредоточиться на них.
Мимо со вжиканьем проскакивают автомобили, Ингрид ведет машину на большой скорости, камеры явно фиксируют нарушения, но нам можно, в мою сторону поглядывает искоса, но не прерывает размышления профессора, как же, мудер, как сам о себе говорит, а может, и в самом деле умный, капитану контрразведки определить трудно.
На самом деле никаких профессорских размышлений, или размышлений, присущих именно профессору. Мой разгоняемый до немыслимых скоростей мозг устает гораздо быстрее моего прежнего, а тогда начинает не то чтобы работать медленнее, хуже того, начинает искать возможность поотдыхать.
Люди простые, когда советуют отдохнуть человеку с «умственной» работой, говорят с сочувствием что-то типа того, что пойди наколи дров, подвигай мебель, в общем, бытует старая дурь, что мозг отдыхает при смене деятельности, что, конечно, редкостная глупость.
Мозг отдыхает, когда получает удовольствие. Потому после напряженной работы над геномом нужно не дрова колоть или мебель двигать, а повернуться к компу с запушенной баймой и поиграть всласть хотя бы часик. Обрадованный мозг за это время отдохнет полностью и снова готов к интенсивной работе…
Но пока я не поставил никакой задачи, роется, как самая счастливая свинья на свете, в новостях науки и политики, ну еще и экономику я разрешил смотреть, остальное под запретом, а это значит, отсек где-то девяносто процентов всякого говна о том, кто с кем разводится, кто с кем сводится, и дискуссии на тему, почему нельзя запрещать зоофилию подросткам…
Гаврош услышал мой голос, едва я переступил порог, поспешно развернулся в мою сторону. Не зная еще, как себя вести, вскочил, вытянулся, поедая меня взглядом, как казак Платов полковника Скалозуба.
– Вольно, – сказал я. – Итак, Гаврош, уже вошел в курс дела?.. Теперь покажи, как умеешь работать. Вот смотри, это Тунис, страна такая, вблизи границы с Ливией… Видишь Эль-Кеф?.. Вот сюда смотри! За последние полгода в это дикое вообще-то место переправлены сотни тонн груза. Повторяю, место настолько дикое и безлюдное, что просто не знаю…
Глаза его загорелись, спросил быстро:
– А чем переправляли?.. Транспортными самолетами?
Я ехидно улыбнулся.
– Осликами.
– Значит, – сказал он, – не было слишком тяжелых штук, которые нельзя разобрать, перевести и снова собрать?
Я кивнул в его сторону Ивару и Данко.
– Видите, быстро схватывает!.. Ладно, ваша общая задача – узнать, кто и зачем. И чем там занимаются.
Левченко ответил:
– Сделаем, шеф. А потом можно кого-нибудь из них пристрелю?.. Хотя бы этого Гавроша. Или вот того лохматого… чего он такой? А то как-то непривычно здесь. Я все-таки оперативник.
– Сплюнь, – посоветовал я.
– Что-то наклевывается? – спросил он с надеждой.
– Нет, – ответил я, – но убежать нам от этого не получится. От всех границ пахнет порохом. И мы должны успевать просчитывать, где рванет раньше. Чтобы либо успеть погасить пожар, либо… либо тех, кто намеревается его разжечь. Это и есть наша работа, а не ломать головы, хватит ли нефти на сто лет или какие мосты построим через моря через семьдесят…
Данко сказал обиженно:
– Но почему же? Специалисты могут рассчитать достаточно точно… Как экономисты, так и технологи.
Я сказал с отвращением:
– Мы что, древние римляне?.. Уже при нашей жизни бабахнули революции, что изменили мир!.. Компьютеры, Интернет, смартфоны, а через десяток лет при таком ускорении обрушится вообще такое невообразимое, что невозможно представить… Не через тысячу лет, Карл, а через десяток-другой!..
Ивар хмыкнул.
– Шеф, а вы чего ожидали? Люди живут, как и жили. Общество в одном измерении, наука – в другом. К нам тут приходили из Комитета моделирования Глобальных Катастроф. Хотел их послать подальше, но решил дождаться вас.
– А что у них? – поинтересовался я.
Он хмыкнул.
– Сурьезные ученые, – в голосе отчетливо прозвучала неприязнь. – Ох, какие сурьезные… И проблемы у них в самом деле глобальные. Занимаются прогнозированием парниковых эффектов, извержения супервулканов, разогрева Солнца до сверхновой, столкновения Земли с Юпитером… или с чем там она у них столкнется? В общем, благородные теоретики, а вот мы – низшая раса практиков. И занимаемся какой-то мелочью, всего лишь предотвращаем уничтожение человечества. А они спасают вселенную!
Я сказал негромко:
– Так это же прекрасно.
– Что?
– Пусть занимаются, – ответил я. – Как раз их работу и нужно пропагандировать. Непонятно?
Он посмотрел исподлобья.
– Что… хотите сказать, под их прикрытием…
– Именно, – подтвердил я. – Пусть наш комитет как раз и воспринимают, как этих безобидных и, главное, беззубых теоретиков. Меньше проверок, меньше желающих поставить под свой контроль. Если мы тайная служба, какая публичность?.. А они на самом деле заняты полезным делом. К примеру, если хотя бы за месяц предупредят о взрыве Йеллоустоуна, мир успеет приготовиться!
Он фыркнул.
– А превращение Солнца в сверхновую?
Я развел руками.
– Думаю, у нас тоже не все пули ложатся в яблочко. Ивар, что у тебя там на экране за такая страшная хрень? Это Ингрид в ярости?
Ивар виновато посмотрел на Ингрид.
– Ваше высокоблагородие, не обижайтесь на этого грубого человека, он же начальник, ему все можно… Владимир Алексеевич, я исследую варианты поведения роботов в зависимости от их внешности и размеров. Сейчас их строят все армии мира… по крайней мере развитых стран..
– Строят, – согласился я, – но это скоро прекратится.
Ингрид, раз уж ее упомянули, спросила в изумлении.
– Почему? По прогнозам, все только набирает разбег!
– Если вложила деньги, – посоветовал я, – лучше эти акции сбросить, пока котируются. Слишком дорого, трудоемко, а пользы будет намного меньше, чем ожидается. Когда поймут эксперты, начнется сброс акций. А за ними пойдет обвал…
– Но почему? – спросила она. – А если оснастить роботов искусственным интеллектом?
– Искусственного не будет, – отрезал я. – Всем говорю, что не будет, никто не верит. Как же эти сказочки въедаются в сознание даже не самых последних идиотов! А то, что будет называться интеллектом машин, всегда будет отставать от нашего мозга.
Она спросила с недоверием:
– Чего это вдруг? А как же безграничные возможности хай-тека… закон Мура?
