– Слишком быстро, – сказала Ингрид. Она не сводила взгляда с экрана. – Просто курьер?
– Для курьера даже долго, – пробормотал я, – но для того, кто приведет в исполнение… мало.
– Получал инструкции, как везти и не разбить?
– Примерно, – согласился я. – Хотя, конечно, повезут не в стеклянной банке из тонкого стекла.
Посыльный уже в вертолете повернулся и сделал знак, что все, отправляется. Я увеличил изображение, но слишком низкое разрешение, едва видны глаза, нос и рот. Сосредоточился, добавил программы по восстановлению лиц, началась попиксельная замена на более четкие, наконец на меня в упор уставился смуглокожий человек с типичным, как у нас говорят, восточным лицом, никаких особых примет, разве что крупный белый шрам рассекает левую бровь сверху и почти касается глаза.
Вертолет прыгнул в небо и пропал в синеве. Я захлопнул планшет, попытка найти что-то в инете результатов не дает, знающие люди ему не доверяют даже под паролями, остается только просеивать все косвенное…
– Вертолет одноместный, – сказал Левченко, – скорость как у автомобиля, дальность полета двести километров. Явных перед автомобилем преимуществ почти нет, разве что попрет по прямой, а в таких местах это немаловажно…
– Но в Эль-Кефе его нагоним, – сказал Куцардис и посмотрел на меня, – или нет?
– Если, – сказал я, – пересев на автомобиль, не попрет дальше. Все-таки вертолет…
– Опасная штука?
– Да, – подтвердил я. – Здесь еще можно рискнуть, а дальше народу побольше. Могут и пальнуть. Хоть из стингера, хоть из пулемета… Хотя для такого хватит и автоматной очереди. Оружия у всех полно, стрелять хочется… А чего он тут летает? Да еще неизвестно кто?.. Ты можешь быстрее?
– Могу, – ответил Куцардис сквозь стиснутые челюсти, – но вас повыбрасывает на ухабах…
– Пусть, – ответил я, – кто вылетит, тот побежит на своих двоих. Даже Затопек. Кстати, он еще жив?.. Кто бы подумал… Промедление смерти подобно. Хотя, конечно, такой вирус не убьет все человечество, но несколько миллионов тоже могут нанести некоторый экономический ущерб. Убивать надо постепенно, а не так резко.
Куцардис ахнул:
– Несколько миллионов?
– А что? – спросил я. – Грипп «испанка» в прошлом веке убил около пятидесяти миллионов человек!.. Но тогда не было пассажирских самолетов, что разнесли бы по всему миру.
Он покачал головой, да и остальных еще как впечатлило, судя по их виду.
Ингрид заметила холодновато:
– Используют вряд ли против шиитов или суннитов. Наверняка постараются доставить в Европу.
Челубей сказал с кривой усмешкой:
– Наш шеф скажет, что пятьдесят миллионов не жалко, но это вызовет хаос в мировой экономике, а это затормозит финансирование научных исследований…
– Примерно так, – ответил я. – Потому Европу надо спасти. Пусть даже она и плюет нам в спину, а то и камни бросает.
– Ближе всех Италия, – сказал Куцардис. – От Туниса до нее километров пятьдесят?
– До ближайшего итальянского острова сорок три мили, – уточнил я. – Если Италия вымрет, в Россию перестанет поступать моцарелла, потому Италию придется спасать.
Они слушали и переговаривались с ленцой, сказывается расслабление и отходняк после напряженного боя, да и Затопеку каждый не забывает подвертывать одеяло, он хоть и терпит, не жалуется, но видно же, что каждый толчок не радует.
Над миром жара, знойное солнце Туниса еще не поднялось в зенит, а уже песок и даже воздух почти плавятся. И хотя Сахара от нас далеко, но я помню, что на юге раскинулась на сорок процентов всей площади страны, а сам Тунис едва ли не самое крохотное государство в Африке, так что Сахара здесь ближе к любому жителю, где бы тот ни находился, чем Сибирь к Москве.
Куцардис, с интересом поглядывая по сторонам, поинтересовался:
– Это здесь Наполеон высаживался?.. Когда пошел на Египет, но жара доконала так, что все бросил и едва убег обратно?
– Брехня, – ответил я.
Челубей спросил:
– Не жара?.. Мы на «хамми», и то… а они все пешком, пешком… Пыль, пыль, пыль из-под шагающих сапог!
Я отмахнулся.
– Одна из живучих легенд. К примеру, я когда-то был жутко удивлен, узнав, что вся эпопея Наполеона в России случилась летом!.. И наступление, и Бородино, и даже отступление, когда императора едва не захватили в плен при переходе через реку Березину!.. Французы спешно строили мост, как писали в хрониках, стоя по пояс в холодной воде. В холодной, так как наступала осень!.. А на всех грандиозных полотнах художников, которые нам давали смотреть еще в школе, армия Наполеона отступает по колено, а где и по пояс в снегу, люди замерзают от лютых морозов, реки промерзли до дна, везде буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя… Да к моменту наступления зимы Наполеон давно был уже в Париже!..
– Блин, – сказал Куцардис пораженно, – только сейчас вот узнаю…
– Даже во Франции, – добавил я, – оправдываясь за сокрушительное поражение, Наполеон и его маршалы обвиняли российские дороги, что не дали совершить красивый и победный марш по брусчатке на Петербург. Это уже потом, через годы, когда стало забываться, как было на самом деле, их потомки начали говорить о страшной и вообще чудовищной русской зиме с ее ужасающими морозами, метелями и снегами до пояса.
Челубей пробормотал:
– Я тоже не знал…
– Хуже того, – сказал я. – Наши тоже подхватили эту унижающую нас брехню о страшной зиме, что остановила Наполеона. На самом деле он был побежден отвагой и стойкостью наших солдат, тактическим мастерством офицеров и мудрой стратегией Барклая де Толли, в последний момент замененного Кутузовым, который делал все абсолютно по плану Барклая.
Левченко сказал люто:
– Я бы тем, кто рисует Наполеона в снегах России, давал по десять лет тюрьмы. За антироссийскую пропаганду.
Куцардис размашисто хрупнул его по плечу.
– А давайте продвигать нашего майора в министры юстиции? А то я даже не знаю, что за чмо там сидит и бабки пилит да миллиарды за рубеж выводит!..
– Точно выводит? – переспросил Челубей.
– Точно, – подтвердил Куцардис. – Они все выводят! Жулик на жулике. Я бы выводил, но я сравнительно честный, ворую понемногу, а они страну растаскивают!
Левченко посмотрел, как Куцардис лихо обходит большие камни и проскакивает по мелким, спросил меня негромко:
– Постараемся догнать?
– Вряд ли успеем, – сказал я, – ну а вдруг… Поломка может изменить все у него, как и у нас. Упадет дерево на дорогу в узком месте… Камни скатятся с горы, все-таки часть пути по горам… Да и он улетит не на край света. Скорость этого вертолета сто сорок километров в час, а дальность двести пятьдесят километров.
