– Но мертвенькими, – уточнил Челубей хищно. – Профессор полагает, население нужно сокращать. Особенно неблагополучное.
– Начинать по моему выстрелу, – уточнил я.
– Сделаем, – ответил Левченко. – Пошли-пошли!
Мы с Ингрид и Куцардисом ждали, пока они займут позиции, но сильно тянуть нельзя, наш автомобиль должен показаться вот-вот, все их внимание направлено сюда, на дорогу, готовы открыть огонь…
– Вперед, – велел я тихо. – Готовность…
Ингрид и Куцардис двигались за мной тихие и настороженные, я осторожно выглянул из-за камней, дальше простор, на укатанной дороге замер в ожидании военный грузовик с защитной раскраской.
Шофер сидит в расслабленной позе на подножке, прислонившись спиной к дверце кабины, автомат небрежно лежит на коленях, но так, чтобы успеть мгновенно подхватить в руки и прыгнуть в канаву в шаге от колеса.
Я шепнул:
– Куцардис… Присмотрись. Сможешь снять шоферюгу?
Он сказал в недоумении:
– Со снайперки? Запросто.
Рядом зашелестело, это приблизилась и легла рядом Ингрид.
– Здесь примерно семьсот шагов, – уточнила она. – Это предельная дальность для автоматической винтовки…
– Здесь всего шестьсот, – уточнил я, – у страха глаза велики, как у тебя, и такие же красивые, не спорю… Куцардис, правда у нашего капитана глаза красивые?.. Да куда ты оглядываешься, вот он рядом лежит, наш капитан… Не похож? А мне иногда кажется вообще полковником. Что значит у страха глаза велики… Общая дальность штурмовой тысяча сто, а прицельная – шестьсот пятьдесят. Попробуй.
Ингрид сказала с сомнением в голосе:
– Давайте я. Но если спугну, выкурить будет труднее…
– Не повреди машину, – предупредил я.
– Зачем?.. Хотя ладно, как скажешь.
– Как прикажу, – уточнил я. – Или как повелю.
Я ждал, когда она ляжет поудобнее со штурмовой в руках, раскинет ноги, словно при стрельбе из снайперской, которая дает сильную отдачу, долго готовилась, наконец нажала на спуск.
Короткий выстрел в три пули прозвучал резко и неожиданно. Шофер моментально, не вставая, ухватил ствол автомата в нашу сторону, но тут же дернулся и завалился в сторону.
Ингрид выдохнула с недоверием:
– Неужели я его достала…
Я тем временем открыл быструю стрельбу из винтовки по тем, кто спрятались за камнями, их достать будет труднее всего, а сейчас, пока не опомнились…
Куцардис – классический снайпер, правильный, что значит долго готовиться к каждому выстрелу, а я, пользуясь быстродействующей нервной системой и рукой Шатерхэнда, быстро-быстро вышиб мозги у тех, кто едва-едва высовывает голову над камнями, наконец загрохотал пулемет Челубея и прогремели короткие злые выстрелы из автомата Левченко.
Куцардис начал приподниматься, готовый бежать вперед, стреляя на ходу, я прижал его к земле.
– Погоди. Мы не видим, сколько их там в канаве, а для Челубея и Левченко все как на ладони.
Через минуту стрельба затихла, с вершины по косогору вниз побежал Левченко, а за ним показался Челубей с пулеметом на плече.
– Проверь грузовик, – велел я Куцардису.
– Возьмем его?
– Если в порядке.
Он ухмыльнулся.
– Как же я любил в детстве меняться! Миллионером стал бы, но не повезло, вырос, зачем-то честным стал, а когда опомнился, все уже разворовали…
Он первым добежал до грузовика, неподвижное тело спихнул в придорожную канаву, Ингрид остановилась у переднего колеса, зорко осматриваясь с автоматом в руках.
Левченко сбежал по косогору, крикнув «Чисто», за ним спустился Челубей, с интересом взглянул на военный грузовик.
– Ого, люблю такие штуки… Колеса вдвое больше, чем у «хамми».
– Проходимец, – согласился Левченко. – Как там, Куцый?
Куцардис сообщил из кабины:
– Пока все в порядке… И бензина еще два запасных бака. Можно до Москвы гнать!
– Там впереди море, – напомнил Челубей.
– А если с разгона? – спросил Куцардис. – Не проскочим?.. Жаль, а так хотелось привезти такую машинку. Это же «Кайзер», работает на дизеле, бензине, керосине и любом авиационном топливе! Поставил бы перед домом, место на парковке тут же бы отыскалось.
Борта настолько высоки, что если прыгать через них, это как с крыши дома, особенно если с оружием и вещмешком.
Куцардис крикнул из кабины:
– Садимся?
– Подгони к нашему «хамми», – велел Левченко, – там у Челубея кое-какие вещички остались.
– Затопек, что ли?
Левченко отмахнулся.
– Затопека можно и бросить, не жалко, а вот сумка с магнитными минами… это вещь.
Куцардис включил зажигание, послушал, как гудит мотор, неспешно сдвинул тяжелую машину с места и неспешно подъехал вплотную к «хамми».
Левченко и Челубей лихо прыгнули через задний борт, он намного ниже, Левченко помог подняться Затопеку, хотя тот и сам, на мой взгляд, вполне может даже бегать и стрелять, пусть и с одной руки, но если командир жаждет проявить заботу в целях воспитания молодого поколения, то да, может хоть нести такого, жалобно стонущего…
Левченко нести, правда, не стал, но пошел следом, даже помог подняться в кузов, а оттуда протянула руку Ингрид. Челубей принес сумку с минами и, как я понял по выпуклостям, еще и с гранатами.
– А наш «хамми» бросим? – спросил он со вздохом.
Левченко напомнил:
– Вообще-то он тоже не совсем наш. Мы его сперли этой ночью. Как цыгане. Еще не стыдно?
– Пока нет, – ответил Челубей. – Я как бы заскорузлый к укорам совести. Но зато жадный, как Тони Блэр. Эту ашимочку можно хорошо продать, кстати.
Куцардис развернул грузовик, мотор гулко взревел, и нас понесло по раскаленному миру, горячий ветер дует в лицо, но вся пыль поднимается за нами и будет висеть в воздухе долго.
Глава 14
Ингрид снова осмотрела рану Затопека, сделала перевязку, выказывая себя женщиной, хотя любой из отряда может сделать не хуже, обучены, умеют, программа экстренной помощи входит в курс обучения спецназовцев.
Впереди слева от дороги показался лагерь, три грузовых автомашины и легковая, две палатки, похоже на пикник, если бы не столько мужчин в камуфляжной форме.
Левченко, не отрывая от них взгляда, протянул руку к Челубею.
– Дай бинокль. Мне кажется, это черкесы…
Челубей изумился:
– Какие черкесы? Это берберы, не видишь?.. И вообще, откуда в Тунисе черкесы?
