Он сказал в недоумении:
– Ты какой-то слишком грамотный… И какого хрена здесь?
– Иди к гуриям, – сказал я, но почему-то это прозвучало, как будто послал к черту. – Это был твой личный отряд?
– Мой, – ответил он зло. – Полгода подбирал, учил, готовил этих тупых чурок, отсеивал, выгонял слабых… Остались настоящие львы! А вы их, сволочи, так просто…
– А у меня овцы, – сообщил я. – Всего четверо. Но зубатые овцы. Осторожно вытащи пистолет, роняй на землю и отступи.
Он буркнул:
– Ага, турист… бабушке своей скажи.
Когда отступил на три шага, я носком ботинка отшвырнул в сторону, кивнул в направлении его боевиков:
– Топай туда.
– В спину выстрелишь? – спросил он равнодушно.
– Без отряда и жизнь не мила? – поинтересовался я. – Другой соберешь. Еще и похвалят, что все погибли, а ты выжил.
– Ты смотри, – буркнул он. – Я тебя все равно найду, гад.
Издали видно, что все целы, кроме Затопека, тот охраняет грузовик, а боевики убиты все, за исключением толстого араба, который приходил с красавцем Иваном.
Он сидит, раненный в ногу, зло сверкает глазами, Ингрид держит его на прицеле. Думаю, он уже не так рвется обладать этой красивой женщиной… Хотя кто знает, эти питекантропы такие непонятные…
Куцардис и Челубей спокойно взяли на прицел Ивана, а я рявкнул арабу:
– Имя, звание?
Араб прошипел ругательство, я с силой пнул его в раненую ногу. Он застонал, скрипнул зубами, начал было подниматься, но нога подломилась, рухнул на землю.
– Его имя Саллахран, – сказал Иван. – Ничего вам не даст и не скажет. Он простой, хоть и смышленый мародер. Избивать его бесполезно…
– Так тому и быть, – согласился я.
Отдача от выстрела чуть тряхнула кисть, но уже слабее, мышцы крепнут, привыкают. Саллахран завалился на спину, дыра во лбу такая, что пролезет черенок лопаты, явно кости рыхловаты, остеопороз уже в расцвете.
Глава 15
Левченко поднял его автомат, выдернул пистолет из кобуры, обычный «кольт», скривился, у него лучше, но как не взять, мужчина скорее жемчужное колье бросит на дорогу, чем пистолет, вот мушкетеры алмазные подвески тут же вернули королеве… хотя бриллиантовые могли бы и присвоить.
– Уходим, – распорядился я. – Иван, сиди здесь на видном месте и не шевелись…
– Понимаю, – буркнул он. – Моего снайпера снял твой умелец? Сам или по наводке?
– Сие тайна глыбокая есть, – ответил я. – Но ты будешь на мушке, пока не отъедем. Так что начнешь собирать оружие, когда уедем. Автомобили твои портить не будем, пользуйся.
Он сказал без всякой благодарности в голосе:
– Ну спасибо. Может, хоть пару моих ребят воскресите?
– Да какая тебе разница, – ответил я, – что один араб, что другой… Вон их сколько по пустыне бегает!.. Все, ребята, уходим. Развлечение хорошо, сам люблю вот так веселиться, но работу никто не отменял.
Затопек помахал нам издали, что хорошо. Иван, который Шурале и похож на Ричарда Львиное Сердце, поймет, что мы действовали не всем отрядом, он в самом деле может быть в крестике прицела.
Когда погрузились в кузов, а Куцардис быстро погнал грузовик в прежнем направлении, Ингрид вдруг строго спросила:
– Отпустил его зачем?
– Оспариваешь? – спросил я с интересом.
Она огрызнулась:
– Я не оспариваю действия вышестоящего по должности, но… приказы должны быть понятными!
– Ему понятны, – ответил я. – А тебе я какой отдал непонятный приказ? Или должен отчитываться перед вами, капитан?
Она вытянулась, отчеканила:
– Никак нет, командир!
Левченко, как и другие, поглядывали на меня с опасливым уважением. Я подумал, что либо воинская дисциплина тому причиной, либо я в самом деле сумел сказануть таким тоном, что прониклись.
– Это мое решение, – произнес я веско. – Если будут вопросы у моего непосредственного руководства, я ему изложу. Если не изволю, то и ему не изложу. Вы забываете, что если меня уволят с этой гребаной службы, то не подметать улицы пойду, а надену белый халат профессора и пойду руководить престижнейшей лабораторией, где даже у последнего лаборанта тест на интеллект выдает такую цифру, что лучше не показывать некоторым генералам, что нас курируют!.. Вопросы есть?
– Нет, – ответил Левченко поспешно. – Никаких вопросов, командир!.. Вам виднее.
Куцардис даже голову втянул, блин, я в самом деле начинаю командовать, это не только их вымуштрованность, это я становлюсь настоящим доминантом, кто бы подумал.
Там, в Центре Мацанюка, вообще как бы нет доминантов, все мы одинаковые от докторов до лаборантов, а доминирует над всеми Ее Величество Наука, светлейшая и властнейшая, ей нельзя не подчиняться, потому что ее авторитет непоколебим и незыблем, а мы все перед нею у ее подножия всего лишь мелкие и радостно служащие ей, добровольно вписавшиеся в рабство.
А популяцию, вдруг сказал другой голос в черепе, суровый и холодный, конечно же, надо снижать всеми способами. Вообще-то в деторождении необходимости нет вовсе. Те ученые, что работают сейчас, через десять-двадцать лет решат проблему бессмертия, это согласно всем исследовательским и прогностическим центрам, что в этом как раз сходятся.
В крайнем случае, если что-то затормозится, на помощь стареющим ученым придут те, кто сейчас даже не в детских садиках, а в школах. Причем в старших классах. Так что и с тем взрослым населением, которое уже есть, неизвестно, что делать. Оно же взбесится от безделья, так как всю работу возьмет на себя автоматика. Куда уж рожать новых, бессмыслица какая-то…
Челубей как самый бесхитростный, сказал беспечно:
– Профессор, вон Ингрид хочет сказать, у вас такой вид, словно гелиоцентрическую систему Птоломея открыли. Что-то важное? И для нас, я имею в виду?
Я покачал головой.
– Нет, нам важно поскорее добраться до Эль-Кефа. Ты женат?
– Было такое, – ответил он. – Но как-то легко пришло, легко ушло.
– Дети?
– Не успели, – ответил он. – Вот выйду в отставку…
– Не заводи, – посоветовал я. – Не делай их несчастными.
Он спросил настороженно:
– Почему?
Я заметил, что и остальные слушают заинтересованно и с таким же недоумением, поинтересовался:
– А кто заметил, как быстро и без шума закрыли готовый к выходу на рынок продукт «Искусственная матка»? Все опыты стопроцентно удачны: занятые работой и вообще занятые мужчины и женщины воспрянули от великолепной возможности поместить оплодотворенную яйцеклетку в эту матку, а через девять месяцев получить абсолютно здорового младенца…
