Можно увеличить капитал настолько, что запросто смогу покупать заводы и фабрики, сам буду создавать НИИ, где смогу заниматься проблемой антистарения и даже бессмертия…
Но и это зачем, если Мацанюк этим уже занимается, а если он занимается, то вряд ли у кого-то получится лучше. Разве что в таинственной мегакорпорации, которая, по слухам, принадлежит Алисе Чумаченко, но там настолько много непонятного, вплоть до того, что эти две гигантские корпорации не так уж и воюют друг с другом…
Ингрид придвинулась и села рядом, усталая, но полная сочувствия к обессилевшему боссу.
– Профессоры все старики, – сказала она подбадривающе, – несмотря на возраст.
– Ну спасибо, – простонал я. – Утешила чисто по-женски.
– Ты окреп, – сказала она, – но пока что с этими ребятами не тягаться. На короткой дистанции даже обходишь, мы все видим, но на марафоне сдохнешь.
– Вот тебе радость!
Она насторожилась, сказала тревожно:
– Майор… это что впереди?
Глава 2
Дорога уходит вниз, извивается, а там далеко-далеко видны две пятнисто-зеленые машины на обочине. Полотно дороги перегорожено полосатым шлагбаумом на козлах.
Ингрид сказала встревоженно:
– Какого черта… Они здесь не должны…
– Что там? – спросил я. – Граница?.. До Ливии далековато…
Левченко проговорил:
– Временный контрольно-пропускной. Неужели у нашего противника руки настолько длинные…
– Длинные, – подтвердил я, – а насколько крепкие, проверим. Куцардис, подвинься. Что-то за шоферку подержаться восхотелось…
– Пустить за руль? – переспросил он. – Но я…
– Хочу проверить, – ответил я, – могу ли управлять таким крупным автомобилем… Ингрид, садись тоже вперед, покатаю.
Он скривился, но когда я перебрался через металлические щиты к нему, послушно уступил место, а сам перелез в кузов. Ингрид уселась рядышком со мной. Я послал автомобиль вперед, рассчитав точно, когда наберет предельную скорость, это чтобы не насторожить тех армейцев заранее, и в то же время успеть проскочить в то время, когда спохватятся и откроют стрельбу.
А может, и не откроют.
Надеюсь, им хорошо видно, что в машине только молодая женщина и мужчина за рулем. Ингрид заулыбалась во весь рот и помахала им издали обеими руками.
Двое боевиков в арафатках вышли вперед, один сделал повелительный жест, приказывая остановиться.
Я врубил предельную скорость, переключив на управление навигатором, ухватил автомат и дал прицельную очередь. Ингрид почти одновременно вскинула автомат и выпустила длиннейшую очередь.
– Гранаты, – велел я.
Куцардис, Челубей и даже Ингрид быстро-быстро швырнули их во все стороны, а Затопек выдергивал чеки и просто ронял за борт.
Шлагбаум от удара разлетелся в щепки. Гранаты я нащупал не глядя, быстро выдернул чеки, блин, как туго сидят, с силой швырнул одну направо, другую налево.
Пули засвистали над головой, но тут же позади громыхнул мощный взрыв, еще два позади и справа, на полсекунды позже еще один слева.
В воздух взлетели черные на фоне страшных желто-багровых облаков огня обломки автомобилей. Нас догнали две волны горячего и тугого воздуха с запахом горящего бензина.
Ингрид, развернувшись, стреляла в быстро удаляющийся КПП, рядом бил нескончаемой очередью из пулемета Челубей. Среди горящего ада только распростертые на земле тела, почти не отличимые от нее в желто-зеленой форме, а впереди дорога делает поворот, уходит за косогор, и я перестал поглядывать в зеркало заднего вида.
Страшные желто-красные шары огня взметнулись к небу зло и победно, это я еще успел увидеть в зеркало, а дальше слились в одно черное месиво из гари и копоти.
Когда нас и пожарище разделило с полмили, я крикнул:
– Куцардис!.. Я для тебя тут место нагрел.
Он сказал сварливо:
– Да? А у меня и там жопа попрела… Иду-иду!
Я на ходу передал ему руль, перебрался в кузов. Левченко пробормотал встревоженно:
– Это становится все чудесатее. Профессор?
– Тоже не в восторге, – ответил я.
– Могли бы и оставить нас в покое, – заметил он. – Или у них у самих не все ладно.
– Значит, – сказал я, – опасаются, что можем догнать. Хотя все может быть и намного проще и банальнее…
– Профессор?
– Просто банды, – объяснил я, – что не терпят чужаков на своей территории.
– Но могли бы просто надавить, – сказал он, – чтобы заплатили.
– Это не Европа, – напомнил я. – И не Штаты. Здесь людей много, а размножаются вообще с дикой скоростью. Так что жизнь стоит дешево. А то и вовсе ничего не стоит.
Женщины более чуткие к опасности, Ингрид то и дело бросала взгляд на пыльный след, что остается за нашим грузовиком, первая вскрикнула:
– Погоня!
Я пробормотал:
– Кто-то новый?
Она сказала быстро:
– Похоже, один из грузовиков уцелел… Или прибыл третий с боевиками. Но нас точно преследуют!
Я процедил сквозь зубы:
– Значит, у них резерва больше, чем я думал. Надо разделиться.
– Зачем?
– Вы прорывайтесь в город, – велел я, – а я останусь здесь и посмотрю… посмотрю на их действия. Куцардис!
Куцардис ответил с неохотой:
– Слушаюсь!
Он затормозил, я прыгнул за борт, Куцардис тут же дал газ, грузовик рванулся вперед, в последний момент на землю соскочила Ингрид с винтовкой в руках.
– А ты чего? – крикнул я.
– А кому там нос вытирать, – ответила она независимо, – там все крутые…
– Вот уж повезло, – огрызнулся я. – Не отставай, Фатима!
Я ринулся под защиту деревьев, а когда отбежали метров на пятьсот, вдогонку прогремели выстрелы. Какие же все-таки дураки, таких не только в сингулярность, даже в двадцатый век брать не стоило, ясно же, что из автоматов, что бьют на двести-триста метров, не попадут, но так по-детски нравится стрелять и стрелять, добавляя себе уверенности и куража.
Кусты высокие, в полтора роста, но все равно не защита от автоматной очереди, если прятаться здесь, а когда на человека тратят по семьдесят тысяч пуль, то вообще укрываться лучше всего только за бетонными и хорошо армированными стенами.
Наконец навстречу побежали деревья, не такие высокие и стройные, как у нас на севере, но толстые и раскоряченные, и растут достаточно близко одно к другому, можно перебегать, отступая, прячась за стволы.
Ингрид сказала рассерженно:
