– Веди, – велел я. – А то вдруг кто начнет беспокоиться.
Он хмыкнул.
– Да знаем мы, кто уже начал… да и не переставал.
Я посмотрел на него строго.
– Это кто же?
– Кому было поручено, – ответил он бодро, не моргнув глазом. – Она же у вас телохранитель? Хотя в Управлении не знают еще, что это вы ее чаще телохранительствуете…
– А чего в город не вошли?
Он двинул плечами.
– Да так… Кто-то сказал, уж и не помню кто, что вдруг вам понадобится помощь, чтоб не надевать штаны снова и не возвращаться так далеко. Мы вообще-то все ленивы, в наших досье это написано?
– Зови, – велел я, – мы и так задержались.
Городок невелик, едва прошли базар, вот уже и центральная часть, самая древняя, Ингрид засмотрелась на двух типичнейших тунисцев, что идут навстречу, держа в поводу один крупного мула, похожего на лошадь, а второй мелкую лошадку, похожую на мула. Бородатые, несмотря на молодость, одеты почти все в джеббу, на плечах цветные платки, на головах кабусы, а то и вовсе фески, на ногах кожаные сандалии. Штаны из домотканого полотна, что-то вроде старинной мешковины, все-таки мешки давно из бумаги, пластика и вообще из чего угодно, но только не из ткани.
– Живут же люди, – сказал я с почтением. – Вот это культура!.. Настоящая, древняя, устойчивая ко всяким потрясениям и чужеземным веяниям. Три тысячи лет… да какие три, все пять тысяч лет, а то и больше, вот так эти люди идут по этим тропам и ведут навьюченных животных…
Левченко кивнул, а Ингрид буркнула:
– Пять тысяч?
– Пять тысяч лет, – подтвердил я. – Еще когда, как говорят наши заклятые друзья, русские не то сидели на деревьях, не то в пещерах, здесь уже существовала вот эта высокая культура… За это время русские вышли из пещер, завоевали шестую часть суши, запустили спутник и первого человека в космос, а здесь все так же идут по этим тропам и ведут этих животных… Эх, сюда бы перебросить тех наших, кто мечтает жить на природе вдали от угнетающей их цивилизации!
– Тунис будет переполнен, – сказала она. – А Россия обезлюдеет.
– Зато станет чище, – заверил я. – Оставшихся вполне хватит для сингулярности. А наших алармистов сюда! Всех сюда, пусть приобщатся к древней культуре… и останутся в ней без права возврата в нашу европейскую дикость.
Я умолк, она тут же пихнула в бок локтем.
– О чем задумался?
– О проблемах бытия, – ответил я замедленно, – о культуре и духовности…
Левченко переглянулся с Челубеем, а Ингрид фыркнула.
– Только не начинай!.. За тобой сколько трупов осталось, забыл?
– Нет, – ответил я, – как раз когда смотрел на них, всякий раз думал о духовности, культуре и стремлении к прекрасному. Именно вот так, шагая по трупам, шли мы от палеолита к сингулярности! Да от какого палеолита, от первичного бульона… И потому сейчас, когда говорят, что нехорошо идти по трупам, у меня вопрос: что, хотите остановить прогресс?
Она спросила с презрением:
– Прогресса без трупов не бывает?
– Теоретически возможен, – сказал я со вкусом, – тема интересная, можно дискутировать, жаль, не с кем.
Она посмотрела косо.
– Да, конечно. Может, для хорошей дискуссии трупов маловато?
Челубей не выдержал, хохотнул. Ингрид посмотрела с подозрением, у мужчин какие-то иные понятия о юморе, хотя все юмористы – мужчины, а женщины все существа строгие и серьезные.
– Сворачиваем, – сказал я, – дальше прямо, потом за тем поворотом свернем направо. Через три квартала будет ультрасовременное здание в окружении старинных… Это отель имени Бургибы. Скорее всего, наш курьер там.
Левченко покосился в мою сторону, но смолчал, зато Ингрид тут же спросила:
– Эта единственный отель?
– Еще восемь, – ответил я и, предупреждая следующий вопрос, похоже, ехидный, пояснил: – Отсюда прямая дорога в морской порт и совсем рядом аэропорт.
– Ты хорошо знаешь город, – обронила она.
– Как-то был здесь, – сообщил я.
Она широко распахнула глаза.
– Ого!.. Никогда бы не подумала, что ты ринешься осваивать здешние курорты. Хотя здесь, конечно, замечательно. Я не помешана на древних храмах, но вон тот римский колизей смотрится внушительно и трепетательно. А те колонны… их еще финикийцы, что изобрели письменность, возводили, да?
Я посмотрел на нее с той жалостью, что выводит ее из себя больше всего.
– Существо…
Она сразу же вздыбилась.
– Ну-ну?
– Откуда эта дикая идея, что я приезжал сюда на курорт?.. Ах да, а что ты еще могла подумать?..
Она сказала еще злее:
– Ну-ну, бей, если замахнулся.
– Есть такие вещи, – сообщил я ласково, – как научные конференции. Почему в Тунисе? А он как раз посредине. С одной стороны едут из Европы, с другой – из Японии и другого мира…
Она надулась, сердитая и злая, отвернулась к Левченко и заговорила о более важных вещах, типа начальных скоростей пуль из «глока» и «Марк-двадцать три», а также насколько увеличен радиус разлета фрагментов осколочной гранаты в последних модификациях.
Отель расположен в старом здании, даже старинном, хотя, думаю, уже тогда его строили как отель, когда-то же перешли к ним от караван-сараев, добротный подъезд, две колонны у входа, полуколонны в холле, где ярко и празднично.
– Зайдем вдвоем с капитаном, – сказал я. – Вы ждите здесь. Если посыльный здесь не появлялся, поедем в другой отель… Ингрид?
– Готова, – ответила она.
Укрыв нижнюю часть лица хиджабом, она соскочила на землю, уже в абайе, настолько хорошо скрывающей фигуру, что помимо пистолета могла бы спрятать еще и пулемет.
Портье, блестящий негр, словно вырезанный из темного дерева и весь покрытый лаком, заулыбался навстречу, словно прошел школу в Штатах, а когда мы подошли ближе, заулыбался еще шире.
– Чем могу помочь?
– Приличный номер, – сказал я, – на двоих. Со всеми удобствами. Я бы сказал, лучший… но жена не позволяет мне выпендриваться.
Он ответил с широчайшей сверкающе белозубой улыбкой:
– Конечно!.. Всего один номер высшего класса… и он ваш!.. Как вас вписать?
– Мистер и миссис Смит, – сказал я. – Мы арабы американского происхождения.
– Да? – спросил он с интересом. – А похожи на американцев арабского происхождения. Надолго к нам?
– Как сложатся дела, – ответил я. – Вот задаток за трое суток. Нам еще осматривать все достопримечательности… Мистер… гм… эх, простите, я не знаю, каким именем один мой друг воспользуется на этот раз, чтобы ускользнуть от ревнивой жены, она его преследует всюду… Ну вы меня понимаете…
