Он отчаянно затряс головой.
– Такие люди зря не болтают.
Я вздохнул.
– Хоть что-то еще можешь вспомнить?
– Нет, – прошептал он. – Я сказал все.
– Спасибо и на этом, – ответил я и выстрелил ему в голову, стараясь, чтобы брызги не попали ни на меня, ни на Ингрид.
Она вскрикнула:
– Зачем?
– Нужно чтить местную культуру, – ответил я. – Жизнь человека ничто, дела его вечны. Сейчас он как погибший на посту ушел прямо в рай. А там семьдесят две гурии, ноги уже раздвинуты. Все девственницы! Представляешь?
Ее передернуло.
– Ты не перепутал с адом?
– Пойдем, – сказал я, – Уланбек не мог уйти далеко.
– А где его искать?
– Не знаю, – ответил я честно. – Но наверняка на дороге в Европу. Ты знаешь, что в этом регионе, как и на Ближнем Востоке, в каждой семье в среднем по пять-семь детей? А то и по десять?
– Ну?
– И что, – напомнил я, – последние десяток лет численность населения практически не растет… тебе ни о чем не говорит?
Она запнулась, проглатывая возражение, глаза стали еще круглее.
– Настолько все…
– Да, – подтвердил я, – абсолютно точно просчитанная политика госдепа позволила перессорить и стравить все племена и все конфессии. Так что здесь идет самая кровопролитная и непрекращающаяся война, что никому в Европе и Штатах не мешает. Как и России. Пусть воюют. Им это даже нравится… Романтика, героизм, подвиги, беззаветная отвага, жертвенность… Пойдем, рассиделась над трупом, как бабка на базаре над семечками.
– Я тебя когда-нибудь застрелю, – пообещала она с ненавистью в голосе.
– В спину?
– Такого можно и в спину, – отрезала она.
Я сказал со злостью:
– Снова тупик.
Она опасливо выглянула из подъезда.
– Вроде бы на улице тихо. Не очень-то и обратили внимание.
– Здесь такое часто, – заверил я. – Заморятся из-за всякой разборки полицию вызывать.
– А бандитов?
– Бандиты заняты более важным делом, – пояснил я. – За конкурентами нужно следить и придерживать, чтобы территорию не захватывали.
– Хорошо, что те отказались от погони…
– Еще бы, – сказал я. – Не говоря о том, что они понесли ущерб, ты гнала на такой скорости, от любого оторвешься.
Глава 10
И в самом деле все было здорово, водит она виртуозно, сумела выжать из автомобиля все, что он мог дать. Потому и не замечала, что по настигающим я стрелял, глядя в зеркало заднего вида, и если после первого выстрела поразил мужика с автоматом, то после одного неудачного следующим достал водителя.
Не знаю, попала пуля в голову или еще куда, но попала крепко, раз погоня осталась где-то сзади. Игра в догонялки оказалась еще проще, так что гнаться за нами сейчас просто некому.
Она вышла первой, но дождалась, пока я обгоню, и пошла рядом, приотстав на полшага, чтобы соблюсти местные нормы.
– Как бы ту сволочь успеть захватить, – проговорила она с тоской. – Да еще живым бы… Часики тикают!
– Да-да, – согласился я, – а как, чтобы самим остаться живыми?
Она отрезала с аристократической небрежностью:
– Это менее важно.
– Восхитительно, – крикнул я. – Обожаю людей чести! Как всех милых дураков…
В сотне шагов впереди из переулков выехали два военных автомобиля и перегородили дорогу. Из обоих начали выскакивать люди, на ходу открывая огонь из малоформатных автоматов.
Еще несколько человек торопливо бросились под защиту стен и уже оттуда начали медленно продвигаться вперед, стараясь зажать нас в клещи.
Она вскрикнула в испуге:
– Устанавливают блокпост?.. Вчера его там еще не было, я изучила все карты, что ты мне дал!
– А сегодня есть, – пробормотал я. – Кто-то успел сообщить, что мы здесь.
– Нам не прорваться!
– Шанс есть, – сказал я, – но я ученый, а не авантюрист. Отступаем вон к тому подъезду.
– Спрячемся в здании?
– Да, – ответил я быстро. – Полагаю, камень прострелить труднее, чем кабину или борт…
– Тогда за мной, – прокричала она и, стреляя на ходу, бросилась к подъезду, я дважды выстрелил из пистолета, а она присела за корзинами с фруктами и тут же начала отстреливаться.
Я торопливо бежал к подъезду боком, как краб, отстреливаясь, стреляя в тех, кто подобрался слишком близко. Мозг работает так, что разогрелся, отчетливо вижу, как кто из нападающих держит оружие, это указывает на то, как выстрелит, когда выстрелит и в какую сторону полетят пули. Несколько человек уже ведут беспорядочный огонь, больше для того, чтобы напугать, не дать женщине высунуться, а тем временем кто-то попытается подбежать на расстояние прицельного выстрела…
Ингрид по взмаху моей руки вскочила и быстро преодолела расстояние до подъезда, а там, высунувшись из-за края открытой дери, открыла огонь. Я добежал под ее прикрытием, вскочил вовнутрь и захлопнул дверь.
– Быстро наверх!.. Куда, Фатима? За мной!
– Иду, иду…
Ненавижу эту беготню по коридорам и лестницам, не мое это дело – гнаться за кем-то и стрелять в спину или отстреливаться самому, словно еще не вышел из раннего детства.
Но ирония в том, что хоть и вышел, но все человечество только переходит из детства в подростковость, потому действительно умные и одолевшие очередную ступеньку чувствуют себя в нем несколько неуютно, словно выросли из детской одежды, но обязаны ее носить. На лестнице между третьим и четвертым этажами навстречу попались двое благообразных арабов.
Я бегу с пистолетом в руке, оба прижались в испуге к стене и замерли, явно желая, подобно хамелеонам, слиться с нею хотя бы цветом.
Я крикнул на ходу:
– Будет стрельба!.. Спрячьтесь либо бегом на улицу!
Ингрид пробежала за мной, не удостоив их взглядом, страшная и непонятная с озверевшим лицом и автоматом в руках.
На площадке четвертого этажа вскрикнула:
– Здесь?
Я на бегу помотал головой.
– Нет.
– Отступаем?
– Да, – ответил я, – ретирадствуем…
Она прокричала:
– Что-что? Что за ретирада?
– Слово, – крикнул я, – которое не терпел Суворов… Да ладно, и поумничать уже нельзя… Пошли-пошли!.. Что значит – пойдем-пойдем…
Она молча бежала следом, я крикнул на ходу:
– Ты бей из автомата, а мне можно из пистолета, я же профессор.
