По нашим российским меркам до мыса Эт-Тибе рукой подать. Удивительно, но по дороге никто не попытался нас остановить. Келибия хоть и рядом, но порт чуточку в стороне, чтобы рабочим настроением не мешать беспечной курортной жизни.
На скорости влетели на самый крайний причал, там уже пусто, разве что далеко-далеко виднеется уходящее судно, огромный двухпалубный паром.
Только один человек идет навстречу по причалу, спокойный и с таким видом, что наконец-то выполнил трудную и тяжелую работу, что спасет мир.
Куцардис остановил машину резко, я выпрыгнул и, не доставая пистолета, заорал:
– Тебе последнему передали флягу с вирусом!.. Где она сейчас?
Немолодой араб бесстрашно взглянул мне в лицо непривычно светлыми глазами.
– Ты опоздал, франк, – ответил он кратко.
– Давно корабль отошел?.. Это вон тот, да?.. С двумя палубами?
Он кивнул.
– Вам его не догнать. Скоро будет в Италии. И все сойдут на берег.
– У кого из них фляга?
Он посмотрел на меня с видом полнейшего превосходства.
– Ты во всем опоздал, франк. Фляги уже нет.
Из машины, направив на него стволы, слушают, затаив дыхание, только Челубей ругнулся вполголоса.
– Что случилось? – спросил я резко.
Он сказал победно и с воспламененным взглядом:
– Фазлур Хосейн и его люди принесли себя в жертву!.. Они вобрали в себя этот дар карающей длани Аллаха, а когда прибудут в проклятую Аллахом землю франков, сразу разойдутся во все стороны.
– Сколько их? – крикнул я.
– Их почти сто человек, – заявил он, – но пока доплывут, уже все люди на корабле станут носителями кары для франков! И ваш мир содрогнется и обрушится в ад…
– Но сперва туда пойдешь ты, – прошипел я.
Пистолет я выхватил, выстрелил и убрал обратно в одно движение, но в теле такая тяжесть, словно оказался на поверхности нейтронной звезды, убийство этой сволочи все равно ничего не решило, даже не утешило.
Левченко сказал быстро:
– Командир! Мы все слышали. На корабле не меньше шестисот беженцев. Если они все будут заражены…
– Будут, – ответил я. – И помешать мы не в состоянии.
Ингрид прошептала в отчаянии:
– Мы… проиграли?
– Это не игра, – ответил я тяжело, – но, похоже, мы потерпели поражение. А с нами и весь мир.
Все умолкли, глядя, как я стиснул челюсти, обдумывая ситуацию. Напряжение стиснуло череп с такой силой, что голова разболелась, как при дикой мигрени, а барабанные перепонки щелкнули, и даже стал хуже слышать. Мозг, будто квантовый компьютер, просеивает город и его жителей через крупные и мелкие сита, выискивает, за что уцепиться.
Отойдя в сторонку, я набрал в мобильнике номер, дождался настороженного «алло» и сказал быстро:
– Сэр Джонс, я по рекомендации наших общих друзей. Миллион долларов за один срочный рейс вашего самолета.
На том конце некоторое время молчали, наконец голос ответил сухо:
– Не думаю, что у нас есть общие друзья. Вы ошиблись номером…
– Секунду, – быстро сказал я. – Если на ваш счет сейчас упадут полмиллиона долларов авансом, признаете меня клиентом?
Он ответил после паузы:
– Ну, если знаете мой банковский счет и в каком из банков…
– Дайте две минуты, – сказал я, – затем проверьте счет.
– Хорошо, – ответил он и тут же отрубил связь.
Головная боль уже прошла, я с облегчением перевел дыхание. Чтобы перекинуть деньги с одного из тайных счетов наркомафии Колумбии или Парагвая, хватило бы и полминуты, давно к ним присматривался, но пусть лежат, хотя можно сделать и свой тайный счет для финансирования вот таких непредвиденных затрат.
Через две минуты я позвонил, тот же голос, заметно повеселевший и чуточку удивленный, ответил бодро:
– И что вы хотите?..
– Ничего противозаконного, – заверил я.
– Точно? Как интересно…
– Ничего противозаконного, – уточнил я, – с точки зрения человечества и нашего Белого Братства. Ваш самолет, как вижу, на приколе. Вам добраться до него всего пятнадцать минут. Еще десять на разогрев…
– И десять на проверку, – уточнил он. – Сами поведете или…
– Можем и сами, – ответил я, – но куда лучше, если за рулем будете вы. Убедитесь, что самолет не повредим.
– Гм, – сказал он, – надо было запросить больше. Хорошо, поведу я сам.
– И вообще, – добавил я, – убедитесь, что с нами сотрудничать можно. Мы по одну сторону против тьмы и невежества. Вторая половины суммы ваша, когда самолет будет еще в воздухе.
– О’кей, – ответил он бодро. – Что-то особое захватить?
– Нет, – ответил я, – хотя у вашего приятеля, не буду называть его имени, он живет в соседнем квартале, я бы кое-что купил.
Голос стал настороженным снова.
– Хорошо. Заедете сперва к нему?
– Да, – ответил я. – Звякните ему, мы сейчас и подъедем. А оттуда сразу к самолету.
Куцардис крикнул торопливо:
– Куда гнать?
– Здесь рядом, – ответил я. – Три минуты. Но лучше на машине.
Я вскочил в кузов, Куцардис тут же развернул машину в обратную сторону и погнал в город.
Я сказал быстро:
– Всем оставаться в машине! Ингрид, сделай вырез поширше, улыбайся, как шлюха. Любая порядочная леди должна уметь вести себя так, чтобы все шлюхи сдохли от профессиональной зависти… Остальным ждать!.. Куц, останови вон перед тем домиком!
Дверь открыл высокий плечистый блондин в майке, под тонкой тканью отчетливо бугрятся как мощные пластины груди, так и бицепсы, лицо красиво мужественное, шрам на подбородке и на скуле, нос ломали дважды, если не трижды, зубы красивые, с несточенной кромкой, явно вставил недавно.
– Ганс Мюллер? – спросил я. – Наш приятель обещал предупредить, что по дороге на рыбалку заедем к вам.
Он отступил в глубь дома, успев бросить взгляд по сторонам.
– Заходите.
Ингрид вошла следом за мной, уже раскованная и разбитная, но Ганс заметил что-то еще, ухмыльнулся, признавая ее профессионализм совсем не в женских делах.
Едва за мной захлопнулась дверь, я сказал напряженным голосом:
– Срочно пару зажигательных бомб. Чем мощнее, тем лучше. За ценой не стоим. Дело чрезвычайное.
Он посмотрел внимательно.
– Рискованная затея…
– Называйте цену, – сказал я быстро. – Ганс, мы тоже из Белого Братства. Потому я пришел к вам. Это не только бизнес, мы сражаемся за чистоту белой расы против всяких грязных негров, вздумавших командовать в нашей трансвальской Африке! И прочих арабов.
