Толпа начала расти, любопытных было много, и вот это меня совсем уж опечалило.
– Знание – сила, – не стал спорить с толпой я. – Понимаю ваше любопытство, сам такой. Но – простите великодушно, я от ответа воздержусь.
– Не бычь, – пробасил огромный полуорк, оскалив клыки. – Уважь народ. Праздник на носу, как-никак.
– Ребята, у нас всех есть свои маленькие секреты, – проникновенно сказал я. – У вас свои, у меня – свои. Не будем ломать друг другу игровой процесс.
– Что хотят эти люди, лэрд Хейген? – Гунтер положил ладонь на рукоять своего меча. Сорвался из замка он, конечно, внезапно, поэтому не было на нем ни шлема, ни латных перчаток, ни даже щита. Но доспех и меч были в наличии. – Мне кажется, что они вам докучают.
– Да отпустите уже, – сопя, Флоси вырвал свои руки из захватов державших его Миха и Назира. – Гунни, ты в своем уме? Докучают! Окружают они нас!
Сверкнула секира, следом за ней ширкнул по ножнам меч.
– Фига! – даже присвистнул кто-то в толпе. – Чувак, а ты где таких неписей взял? Я тоже таких хочу!
– Вырастил в горшочке на подоконнике. – Мне уже очень сильно не нравилось происходящее. К тому же я спинным мозгом чувствовал, что среди тех, кто глазеет на меня, есть люди, которым не столько интересно, где я такую свиту взял, сколько важен сам факт того, что я появился в конкретном месте, и очень скоро об этом может узнать еще кто-нибудь. Кто-нибудь, кого я видеть не слишком хочу.
– Что здесь происходит? – из городских ворот показался дюжий северянин в рогатом шлеме, за ним следовало три не менее массивных товарища. – Кто посмел обнажить оружие в канун светлого праздника?
– Убрали оружие, – сначала зашипел я на своих подручных, а после громко и радостно загомонил: – Да никто, никто, достопочтенный страж.
– Эк ты меня, – верзила высморкался на снег, прислонив палец к одной ноздре. – Достопочтенный. Сразу видно – приличный человек.
– Все, шоу закончено, – я поклонился игрокам, которые с непониманием смотрели на меня. – Всех с наступающим!
– Клоун какой-то, – услышал я.
Да хрен с ним, хоть горшком назовите, главное дайте в город войти.
– Пошли, – я дернул за рукав Флоси, который хоть и убрал секиру в напоясную петлю, но все еще свирепо вращал глазами, злобно таращась на игроков. – Или, клянусь жизнью, это будет последний раз, когда ты меня сопровождаешь!
С неохотой северянин подчинился, но напоследок изобразил неприличный жест, адресовав его собранию и сорвав аплодисменты.
Мы вошли в город, где я немедленно нарастил темп, углубившись в боковые улочки.
– Несколько человек идут за нами, – негромко сказал мне Назир минут через пять петляний по Хольмстагу. – И это не случайное совпадение. Может, имеет смысл…
– Не имеет, – замахал руками я. Натравить непися на игрока в городе? Да мне потом никакие заступники не помогут. Больше скажу – они мне голову за это оторвут, поскольку правила – они для всех. Нет, ну насчет «не помогут», это я погорячился, но ежа против иголок я все равно рожу.
А вот срисовать их было бы интересно, что за игроки, из каких кланов. Но как? Назир – НПС, а самому лезть с ними в еще одну дискуссию не хотелось.
А здесь, на Севере, новогоднее настроение ощущалось куда сильнее, чем в Пограничье. Все дома были декорированы в стиле «Деревня деда Мороза», то и дело раздавался перезвон колокольчиков, бегали НПС-детишки, играющие в снежки, ну и конечно там и сям были установлены елки, украшенные мишурой и игрушками. Плюс я увидел пару гномов с преотвратными бородатыми рожами, зато одетых по праздничному, они хватали проходящих мимо игроков за штанины и предлагали им поиграть в различные игры. Видно, это про них в сообщении писали.
Самая же большая из ёлок, просто лесная великанша какая-то, стояла у обиталища кенига.
– Ничего себе! – задрал голову фон Рихтер. – Это сколько же она в длину выходит?
– А ты что хотел? – горделиво распушил бороду успокоившийся Флоси. – Север, брат. У нас праздников немного, а Йоль среди них первый. Что до елок – у нас их много, но вот такие растут в землях Севера только в роще Хеймсдалля, это заповедное место, его еще Рощей Богов называют. Говорят, первые деревья там посадил кто-то из старых Богов, потому они такие и вымахали. А рубить их можно только один раз в году, на праздник Йоль, и ежели кто этот закон не соблюдет – тому смерть.
– Это правильно, – брат Мих тоже завороженно глядел на лесную красавицу. – Иначе народ быстро эту рощу в пни превратит, людям только волю дай.
– Ага, – Флоси явно гордился такой красотой. – А сколько народу собирается у главной елки Севера. Вот так постоят, посмотрят, а потом у каждого своя дорога – елку отправляют сюда, к дворцу.
– А людей? – недоуменно глянул на него Гунтер.
– А людей обратно по деревням, – пояснил ему Флоси. – Потому как нечего им всем в столицу ехать, она не резиновая. Спилили, отправили – и все, идите дальше работать.
Я еще раз глянул на лесную красавицу и пошел внутрь дворца. Это все здорово, но время поджимает. Опять же – праздник к нам приходит, а значит, кениг может начать его встречать сильно загодя, это в его привычках.
Охрана во дворце поменялась – на входе стояли простые стражники, не Морские короли.
– Куда? – хриплым басом спросил меня один из них, затянутый в шкуры и с яйцеобразным шлемом на голове. – Какого тебе тут надо?
– К Харальду, – без обиняков ответил я. – С Йолем поздравить и вообще повидаться. Давно не виделись.
– А это все с тобой народ пришел? – поинтересовался стражник, показывая острием секиры мне за спину.
– Со мной, – подтвердил я. – Да люди-то все свои, проверенные. И кениг их знает.
– Вон ту рожу и я знаю, – стражник показал на Флоси. – Давно его, правда, видно не было.
– Да он при мне подъедается, – пояснил я. – Мне кениг его подарил.
– А, тогда ясно, – стражник покивал и снова осмотрел мое воинство. – Вон того, раскосого, не пустим, хоть как проси. Остальные пусть проходят.
Ну, Гунтер и Флоси понятно – свои люди во дворце, а вот почему брата Миха пустили? Я был уверен, что его на пару с ассасином остановят на дальних рубежах.
– Не любят меня люди, – вроде как пошутил Назир, но глаза его были серьезны. – Отовсюду гонят.
– Вовсе нет, – решил подсластить пилюлю я. – Просто и здесь, и в других краях знают, каких бойцов выращивает Хассан ибн Кемаль, и предпочитают лишний раз не создавать для себя опасную ситуацию. Так что это не повод для обиды, это причина для гордости.
По лицу ассасина нельзя было понять, что он думает, но возражений на мои слова не последовало. Тщеславие – великое дело, ему подвластны все.
Во дворце кенига ничего не изменилось – в коридорах было все так же пустынно, слегка пахло пылью и гниющим деревом, а шум раздавался только из пиршественной залы.
