– Это прекрасно, – шутки шутками, а во всем надо знать меру. После такого начала продолжать мне уже совсем не хочется. – Но давай эту тему перенесем на потом, а?
– Сегодня и сейчас, – скомандовала Дарья, и я прислушался к своим ощущениям – не накроет ли меня снова?
Не накрыло. Ну, Дарья, ну рыжая, зеленоглазая и белокожая – и чего? Нет, оно неплохо бы с ней познакомиться на тактильном уровне, я, в принципе, не против, но не сегодня. Я устал, я хочу есть и еще спать. Тем более что уже совсем скоро мне еще в загробный мир идти…
– Даш, ты офигенная, – устало сказал я девушке – И я правда совсем не против с тобой лечь в постель, но слушай – давай потом? Я устал, как не знаю кто, и очень хочу спать. В очи мои мутные глянь – они, блин, как у кролика – красные уже все.
В подтверждение этого, я поднял руку к лицу и показал ей на левый глаз – вот, мол, смотри сама.
Дарья хотела что-то сказать, но тут все тот же перстень попался ей на глаза. Они как будто на мгновение поменяли цвет – зелень из них ушла и полыхнул какой-то багрянец, словно в них отразилось огромное пожарище. В тот же момент давление на меня ослабло, что невероятно порадовало – был в нижней части тела некий дискомфорт. И потом – а если скажу не то, и она сдавит чуть посильнее? Беда может выйти.
– Потом – так потом, – покладисто сказала девушка и очаровательно улыбнулась. – И то – куда нам спешить? Чем дольше оттягивание желанного момента – тем больше радости и удовольствия от него. Но ты обещал!
– Слово скаута, – поднял я вверх правую ладонь, сжатую в кулак. – Я буду трепетно ждать той минуты, когда мы двое станем одним.
– И я, – меня облобызали в щеку и, прошуршав платьем, Дарья скрылась в толпе танцующих.
Что я там говорил про подарок Старика? Да нет, вещичка-то, похоже, полезная.
В номер я не вошел, в номер я ввалился. Если честно – как выматывают все эти коллективные празднования.
– Ну? – Вика не спала, она явно ждала моего прихода, сидя на кухне и попивая чай.
Нет, я не устану поражаться женщинам. Они сутками готовятся к тем или иным мероприятиям, наводят красоту, чтобы поблистать пару часов в виде неприступных красавиц, после приходят домой, скидывают все это, как змея кожу, и становятся снова нормальными, родными и привычными. И не могут понять, что такими мы их любим куда больше.
– Нормально все, – я плюхнулся на стул и выразительно глянул на чайник. – Отмучались.
– В каком смысле? – насторожилась Вика, наливая мне кипяток в чашку.
– В прямом. – Я потянулся. – Праздник отгремел, можно спокойно жить дальше.
– Ага, и ждать, что меня не сегодня-завтра отсюда на улицу выкинут. – Она нервно тряхнула рукой, и лимон плюхнулся в мою чашку. – После того, что было…
– Нормально все. – Я отхлебнул горячего чая и блаженно зажмурился. – Макс велел тебе передать, причем персонально – все нормально, он никакой обиды не таит и все прекрасно понимает. Какой с тебя спрос? Тебя просто использовали. Это конкретно его слова, так что – дыши спокойно и не через раз.
– Да ладно? – обрадовалась Вика и села на стул, поджав одну ногу под себя. С учетом длины ее халатика, зрелище вышло еще то. Завораживающее.
– Ага, – кивнул я. – Теперь твоя душенька довольна?
– Не то слово. – Она цапнула мою руку и вгляделась в перстень. – Ого. Дорогой, наверное. Это тебе кто подарил?
– Старик, – ответил я и поморщился. – Совсем памяти нет. Он же и тебе подарочек прислал со мной, как с почтовым голубем.
Я достал из кармана черный футляр и протянул его Вике.
– Блин, надо тебя почаще к нему отпускать, – сообщила мне она и приняла подарок хозяина «Радеона».
Щелкнула тоненькая застежка футляра, он открылся, обнажая свою шелково-красную сущность и кулон, лежащий у него внутри.
Он, похоже, был сделан из такого же камня, что и мой перстень. Внешне это была черная ограненная капля, которую за маленькое золотое колечко, вделанное в нее, придерживала тонкая девичья рука, и все это великолепие венчала искусно сплетенная золотая цепочка.
– Ох. – Вика явно была под впечатлением. – Красота какая.
– Недешёвая, – отметил я. – Работа тонкая. Я, само собой, не ювелир, но сразу видно старую добротную вещь.
– С чего это он? – Вика все не решалась примерить это украшение. – Такие штуки так просто не дарят.
– Ну, он сказал мне, что это тебе за то, что ты такая умница и красавица, – сказал ей я. – Ты же ему вроде как помогла. А вообще, у богатых свои причуды. По нашим меркам – вещь цены немалой, по его – мелочишка. Разница в восприятии ценностей у нас большая.
– Да? – неуверенно сказала Вика и, встав, вдруг захлопнула футляр. – Потом примерю. Под платье.
Я немного удивленно посмотрел на нее – моя сорока-белобока не кинулась к зеркалу с новой цацкой? Чудны дела твои, господи.
Вика вышла из кухни, вскоре в комнате хлопнула дверца сейфа, и послышался ее голос:
– Надеюсь, сегодня я не буду спать одна?
– Надейся, – сообщил ей я, допивая чай. – И жди.
Само собой – не будет. Уж не знаю, что со мной делала Дарья, но остатки дурмана, которыми она меня обволакивала, все еще бродили в крови и требовали выхода. Ну, так и чего сопротивляться зову природы? Оно мне надо?
Это, наверное, было самое необычное пробуждение после Нового Года за последние лет двадцать. Даже в армии ощущение послепраздничья было острее, что уж говорить о других новых годах. А здесь – как обычный день. Ни запаха табачного перегара, ни ароматов пустивших сок салатов, ни пустых бутылок под ногами, которые я спустил с кровати. Где все это? Нету. Ну, а значит, и праздника нету, потому как первая мужская радость после веселой встречи наступившего года – это пойти на кухню, там достать из холодильника все недоеденное, слегка заветревшееся, разложить перед собой, после достать салатницу, где лежит оливьешка, пропитавшаяся майонезом до самого «не хочу», засадить «полтинничек», который наконец-то угомонит куранты, долбящие по вискам, и начать все это есть. Степенно, с удовольствием, с чуть зачерствевшим хлебушком, не торопясь, практически священнодействуя. Вот это – праздник. Вот это – Новый Год.
Ах, да – еще включить телек. «Чародеев» там или еще какую-нибудь симпатичнейшую древность.
А у меня – ничего этого нет. То есть нарезки в холодильнике есть – но это все не то. Это как в той шутке – поддельные новогодние украшения, выглядящие как настоящие, но от которых радости нет.
А время-то уже двенадцатый час. Однако пора в игру, надо еще Кролине подарок вручить, да и Гунтер мог вернуться в замок.
Вика спала, волосы ее разметались по подушке, верхняя губа по-детски оттопырилась. И еще она, по-моему, улыбалась – наверное, ей снилось что-то очень хорошее. Ну и славно, пусть спит. А я – пойду.
