– Ни в коем случае! – вскрикнул король. – Я дам тебе две коробочки. В них до поры до времени храни эти перстни. Маленькие холодильнички, в которых перстни не тают… Вы будете доставать их в самом крайнем случае. И лишь тогда надевать!
– А потом снова запрятывать в холодильнички?
– Именно так. Понятливый ты! – Король дотянулся и хлопнул Мило по плечу. Корона съехала набок. – Упакуйте талисманы! – приказал он слуге, похожему на сосульку.
Тот умчался с талисманами и ларцом.
– Как ты уже, вероятно, понял, – продолжал король, – перстень, что побольше, – для тебя, а поменьше – для твоего друга. Верней, для подруги… Теперь ты видишь, как я к тебе отношусь – ничего не жалею! Это потому, что ты настоящий солдат, а я уважаю воинов. Если б я не был Снежным королём, то обязательно бы стал генералом! А может, даже фельдмаршалом! Или кем-нибудь в этом роде.
Слуга вернулся с двумя коробочками на ледяном подносе. Король протянул их Мило.
– Никогда не забуду ваше великодушие! – поблагодарил Мило.
Королева тоже обратилась к супругу:
– А неплохо было бы, если б тебя, дорогой, все называли так: ваше великодушие! Это лучше, чем «ваша снежность». Благозвучнее! И по смыслу больше подходит…
– Ты права! – согласился король. Протянул ей платок, хоть она на этот раз не чихала. И вновь обратился к Мило: – Как же ты держишь путь в Джоконду?
– Насколько я помню, кратчайшая дорога лежит через королевство Сластей?
Король нахмурился:
– Это тоже опасно! Вам надо поскорей миновать эту приторную страну сладких соблазнов. Я был там с официальным визитом – и потом две недели маялся страшной изжогой: объелся соевыми батончиками!
– Мы там не задержимся! – пообещал Мило. – Кстати, как добраться туда? На чём? Сюда-то мы прилетели на журавле. Но он уже далеко…
– Мы отправим вас! – успокоил король. – Положись на меня. Вы уплывёте из нашего королевства на перламутровой раковине. Я предоставлю вам лучшую из тех, что у меня есть!
– Спасибо, ваше великодушие!
По ледяной глади, напоминавшей русло замёрзшей реки, скользила перламутровая раковина. А потом гладь незаметно кончилась, и корабль-раковина соскользнул в голубую воду. В руках у Мило вместо трезубца, которым он отталкивался от ледяной дороги, появилось весло. Люба опустила руку за край раковины, как за борт:
– Вода… И какая тёплая… Смотри, Мило! Что это с ней?
Вода стала густеть и из голубой постепенно превращаться в желтоватую, вязкую.
– Попробуй на язык! – загадочно улыбаясь, предложил Мило, не прекращая работать веслом.
Люба облизнула мокрый палец.
– Мёд… И какой душистый! Попробуй, Мило!
– Некогда лакомиться, мы приближаемся к цели! – ответил Мило. – Это уже королевство Сластей. Посмотри на деревья… Они шоколадные!
Люба оживилась. Она обломила на ходу ветку шоколадного дерева и откусила от неё кусочек.
– Шоколад с орехами! – сообщила она. И вновь потянулась за веткой.
– Будь осторожней! – предупредил Мило. – Если от всего будешь отламывать по кусочку и класть себе в рот, ты заболеешь! Что я тогда буду делать с тобой?
– Я бы хотела пожить в этой стране, – мечтательно прошептала Люба.
– Тебе бы тут надоело! Сладкая жизнь вредна для здоровья… И приедается!
За крутым поворотом медовой реки показался дворец. Издали он был похож на огромный фигурный торт.
– Смотри, Мило! – закричала Люба. – И его тоже… можно съесть?
– Это опасно! – засмеялся Мило. – Он сделан из крема, варенья и леденцов. Но дворцу уже больше пятисот лет: крем, я думаю, не вполне свежий, а варенье и леденцы, вероятно, засахарились.
Раковина пристала к берегу. Ступив на него, Люба не удержалась и нагнулась за цветком с жёлтыми лепестками. Стебель хрустнул и обломился. Люба лизнула его… Она ощутила кислосладкий вкус карамели. А лепестки цветка оказались лимонными дольками.
Мило погрозил ей пальцем:
– Ты попадёшь в больницу с диагнозом – «сахарная болезнь»!
Мило и Люба зашагали к дворцу. Под ногами у них хрустели засахаренные орешки, которыми, вместо гравия, была посыпана дорога. Всё вокруг напоминало огромную кондитерскую: по обеим сторонам росли деревья, ветви которых сгибались под тяжестью глазированных фруктов. Вскоре они вошли во дворец, который не охранялся.
Полы во дворце были выложены вафлями, а стены облицованы бело-розовым зефиром.
У Любы кружилась голова от приторных ароматов ванили, корицы и фруктовых начинок. Но она взяла себя в руки и не отставала от Мило ни на шаг.
Королева Сладкоежка Вторая полулежала на кушетке из яблочной пастилы и тянула прямо из банки сгущённое молоко, когда ей доложили о двух неизвестных, которые просят принять их.
– Пригласите! – молвила королева.
Мило и Люба вошли.
Пока Мило беседовал с королевой, Люба потихоньку отламывала кусочек за кусочком от ручки пряничного кресла, на котором она сидела.
– Да, ваше сладостное величество, моё решение окончательное: я направляюсь в Джоконду! – так, завершая беседу, сказал Мило.
– А ваша спутница?
– Отправится со мной!
– Она могла бы погостить у меня, – предложила королева Сладкоежка Вторая. – Какой же ребёнок не любит сладкого? А она, конечно, ребёнок… И ей здесь не может не нравиться. Кстати, у меня есть кое-что повкуснее, чем ручка старого кресла!
– Я нечаянно… От волнения, – стала оправдываться Люба.
– Знаешь, почему королеву зовут Сладкоежкой Второй? – шёпотом спросил у Любы Мило.
– Почему?
– Потому что Сладкоежка Первая – это ты!
– Всё естественно и нормально! – успокоила Любу королева, будто уловила слова Мило. – А тебе, – обратилась она к бывшему Щелкунчику, – незачем подвергать ребёнка опасностям! В моей стране извели всех мышей. Они перебрались в Джоконду. Там для мышей раздолье: они пожирают всё, что только можно сожрать.
– Я не боюсь мышей! – сказала вдруг Люба. И решительно покинула пряничное кресло с обломанной ручкой. – Я пойду с Мило!
– Она пойдёт! – подтвердил он.
– Я бы лично не рисковала… – с сожалением произнесла Сладкоежка Вторая.
Мило решил переменить тему:
– Ваше сладостное величество! А есть какие-нибудь новости из Джоконды? Я имею в виду Николаса.
Лицо королевы перестало быть сладким.
– Не упоминайте при мне его имени! Не представляю себе, как я могла согласиться стать его женой. Это было страшное заблуждение… Я не знала, что он столь безволен! Мышиный король сел ему не только на плечо, но и на шею. И в полном смысле слова лишил разума. Увы, Николас перестал быть Николасом!
