во-первых, отскочить,
во-вторых, завизжать,
и в-третьих – убежать и попросить соседей вызвать милицию.
Люба, конечно, отскочила и приготовилась уже завизжать, но потом сообразила, что дома-то всё равно никого нет, и значит, кричать совершенно бессмысленно. Потом она представила, как станет рассказывать соседке про эту зелёную, и что соседка при этом о ней, Любе, подумает… и совсем передумала делать всё как полагается.
К тому же это же страшно интересно! А вдруг перед ней настоящая инопланетянка? У неё, Любы Зайченковой, будет своя собственная инопланетянка!!! И она никому про неё не расскажет…
– Ты инопланетянка? – спросила она вслух.
– Сама ты инопланетянка, – сварливо ответило зелёное существо. – Я Нюся. Конфеты, говорю, доедать будешь?
В Любе боролись два чувства. С одной стороны – любопытство. С другой – конфет таки было жалко. Это были её любимые шоколадные конфеты с молочной начинкой и целыми орешками.
– Угощайся, – решилась она наконец, внутренне вздохнув.
– Вот это правильно! – обрадовалась Нюся и накинулась на конфеты. – Жадность – это плохо, – сообщила она с набитым ртом.
– А ты кто? – робко обратилась к ней Люба.
– Я ж те говорю – Нюся! За шкафом тут у вас живу.
– За шкафом?! – поразилась Люба. – Я так и знала, что там кто-то есть! Только думала, там страшное чего-то… а ты нестрашная совсем.
– Совсем, – кивнула Нюся, не переставая чавкать.
– А родители мне не верят…
– Родители! – пренебрежительно фыркнула Нюся. – Удивительно бесполезный народец. Они не заметят, даже если великая битва шмыгов и дрыгов разразится прямо у них в спальне.
– Великая битва… кого?
Нюся снова кивнула с важным видом, который, впрочем, несколько портил размазанный вокруг рта шоколад.
– Как-нибудь расскажу… кстати, имей в виду: те ребята, что живут у тебя под кроватью, – вовсе не такие милые, как я. И ещё за шторами… и в кладовке… в общем, стоит быть начеку.
– Они что, опасные? – Люба с недоверием покосилась на шторы.
– Ну конечно. Само собой, при родителях они тебя не тронут. Но как только мама тебе пожелала спокойной ночи и выключила свет – они тут как тут, так и норовят ухватить склизкой холодной ручищей за ногу… Против них есть только одно заклинание, – тут Нюся понизила голос до драматического шёпота. – Слушай внимательно: нужно три раза подряд сказать «АБРА КРАДАМ БАРРАКАДАМ СКРИБЛИ ТУМТУМ» – и они моментально расползутся по своим углам. Имей в виду, если напутать с заклинанием – они только разозлятся… Хотя, – она снова заговорила нормальным голосом, – вообще-то одеяло надежнее.
– Одеяло? – удивилась Люба. – Как это?
– Очень просто. Запаковываешься в одеяло поплотнее, подтыкаешь его со всех сторон, чтоб ни ноги, ни руки не торчали, – и всё. Одеяло от шмыгов и прочих пугалок – самое верное средство. Они к нему и прикоснуться не могут.
– Почему?
Нюся пожала плечами:
– Никто не знает. Ты же не спрашиваешь, почему солнце светит днем, а луна ночью. Или почему дважды два – обязательно четыре. Такой порядок, и никто не знает, кто этот порядок придумал… Кстати, – Нюся скомкала и швырнула под кровать последнюю конфетную обёртку, – а чего ты ревела?
– Так, – смутилась Люба, – ничего…
– Из-за ничего так не ревут. Из-за ничего ревут гораздо громче. Ещё хорошо при этом вскрикивать и рвать какие-нибудь бумажки. Уж я-то знаю! Вот над нами, к примеру, живет одна девица, та всё время так делает… Так из-за чего ты ревела?
Люба со вздохом объяснила про упавшую с лестницы маму, про пробку и попавшего в аварию папу.
– Фу-ты, – разочарованно протянула Нюся. – Я-то думала… Твоя мама хоть раз ломала ногу?
– Н-нет…
– Ну вот. Да придут они, не боись. Они всегда приходят. На то и родители. А были бы они дома, ты бы со мной, между прочим, и не познакомилась даже. Со мной, кстати, гораздо интереснее, чем с какими-то там родителями… А мне бы тогда конфет не досталось, – Нюся с сожалением облизала шоколад с пальцев.
– Почему?
– Взрослым, – сказала Нюся страшным шёпотом, – про меня знать не полагается. А то у них ум за разум зайдёт. Имей в виду, – сообщила она уже в полный голос, – если ты начнешь про меня рассказывать, я первая им скажу, что ты умом двинулась.
– Да как ты скажешь, – засмеялась Люба, – если тебе им показываться нельзя?
– Уж я найду как сказать… – Нюся обошла комнату, по-хозяйски трогая Любины игрушки. – И, кстати, показываться-то мне можно… только они всё равно не увидят. Понимаешь, у них, у взрослых, мозги так устроены – если они видят что-нибудь необычное, странное, ну что-нибудь, во что они не верят, – они как будто перестают видеть. Как если бы им соринка в глаз попала или светом на секунду ударило… они тогда решают, что это им показалось, что это тень так упала, или ещё какую-нибудь глупость себе выдумывают. Нормальные люди среди взрослых – большая редкость.
– Мои мама и папа – нормальные, – убеждённо сообщила Люба.
– Вот именно, – язвительно ответила Нюся. – Слишком даже нормальные… Спорим, я могу танцевать чечётку прямо у них перед носом, а они так и не поверят ни единому твоему слову про Нюсю из-за Шкафа?
– Да, наверное, – немного поразмыслив, неохотно подтвердила Люба.
В этот самый момент из прихожей послышался звук поворачивающегося в замке ключа.
– Н-ну, – внезапно засуетилась Нюся, – мне, похоже, пора. Это наверняка твоя мама – она так и не догадалась сломать ногу. А меня ещё сегодня в гости пригласили, на чай. У Теши Закроватного тоже конфеты от новоселья остались…
– Закроватного? – Люба на всякий случай заглянула за кровать.
– Да не твоего закроватного, глупая! Он в соседней квартире живет, у Миши Славина за кроватью. Ну, бывай! Кстати, если кинешь мне за шкаф вечером пару конфет, ну или, допустим, шоколадку или зефир… Булочки ещё тоже я ем – в общем, я совершенно не обижусь! – Нюся прощально махнула зелёной ладошкой и нырнула в стену… То есть почти нырнула.
– Погоди! – В последнюю секунду Люба успела ухватиться за кончик длинного хвоста, тот дёрнулся, она потеряла равновесие – и провалилась в стену вслед за Нюсей!
Ух ты-ы-ы… Здесь было тесно, темно и, пожалуй… шершаво. И ещё немножко щекотно.
– Ой, мамочки… – прошептала Люба. Говорить здесь было трудно – как будто во рту и в ушах набита вата.
– Тьфу ты! – где-то рядом в темноте раздраженно фыркнула Нюся. – А мамочка твоя, между прочим, – там, снаружи. И попрошу за хвост меня больше не дёргать! Вообще-то больно. Да не отпускай ты его, дурочка! Так и останешься тут замурованной.
