– А это ещё кто? – удивился Миша.
– А, это пугалки, – объяснила Люба. – Ты к ним лучше не подходи близко – утащат ещё. Они страсть какие опасные.
– Куда – утащат? – Миша вздрогнул.
Шмыги и дрыги немедленно заоблизывались.
– Куда-куда… утащат – узнаешь, – Люба пожала плечами.
Миша на всякий случай отодвинулся, опасливо косясь на пугалок.
– Спасибо, – прочувствованно сказал хока Ох Любе.
– А, ерунда, – Люба небрежно махнула рукой. – Обращайся, если что. Кстати! У меня есть кое-что для тебя. – Люба протянула хоке журнал с шахматным полем на обложке. – Это шахматные задачи. С днем рождения!
* * *
– Послушайте все! – Довольная Нюся забралась на продавленное кресло (она уже надела новые бусы, а на голове красовался криво завязанный новый огромный бант) и пыталась привлечь к себе всеобщее внимание. – Да послушайте!
Нюсю мало кто услышал – все шумели и гомонили, а в дальнем конце чердака пара анчуток даже затеяла салки.
– ТИИИХО! – громовой голос Аделаиды Семёновны все-таки заставил всех замолчать. В наступившей тишине Нюся продолжила свою речь:
– Соседи! С днём рождения нас! И нам всем надо задуть свечи на торте! – Но тут она посмотрела на гигантский торт и осеклась.
Свечей не было.
Аделаида Семёновна всплеснула руками, Люба проглотила слюну. Как они могли забыть про именинные свечи!
– У меня дома, кажется, есть пара свечек… только они не очень тортовые, – тихо сказал Миша.
– Неси! Быстро! – страшным шепотом сказала Люба, и Миша опрометью кинулся к выходу. Люба обернулась к разом сникшей Нюсе: «Нюся, скажи, а сколько всего должно быть свечек? Сколько вам лет?»
– Я… – Нюся подумала, а потом с каким-то даже удивлением сообщила: – Я не знаю…
Аделаида Семёновна обвела глазами собравшихся.
– Именинники! Кто из вас знает, сколько вам лет?
– Восемь… или двенадцать, – неуверенно сказал Анчутка-коридорный.
– Три! – пискнула какая-то мелкая кикиморка.
– Просто она дальше трех считать не умеет, – шепнул хока Любе на ухо.
– Лично мне, – степенно сообщил Соколовский-Квартирный, – не больше трехсот, но не меньше пятисот.
– Тааак… понятно, – Аделаида Семёновна ненадолго задумалась. – Объявляется большая свечная кампания! Каждый, кто принесет хотя бы одну свечку, получит призовую конфету!
Все квартирные разом устремились к выходам. В дверях образовались небольшие заторы, но потом все благополучно разбежались по своим квартирам. Люба тоже отправилась домой.
Мама слегка удивилась при виде неё:
– Разве вы уже отпраздновали?
– Я на минутку! Мам! У нас дома есть свечки?
– Есть, – мама пожала плечами, – а зачем тебе?
– Дай, пожалуйста, все, какие есть!
– Надеюсь, вы там не собираетесь играть с огнём?
Кое-как Любе удалось уговорить маму, что игры со свечками вполне безопасны. На чердак она возвращалась, счастливо прижимая к груди добычу: три мамины ароматические свечи с запахом ванили и две настоящие деньрожденные свечки – они остались лишними от набора, который мама покупала на её собственный, Любин, день рождения.
На столе возле торта тем временем росла понемногу горка разнообразных свечей, принесенных именинниками. Здесь были разноцветные свечи, толстые и тонкие свечи, свечи с блёстками и свечи в форме дедов морозов, оставшиеся ещё после Нового года, были полуоплывшие жёлтые парафиновые свечи, гелевая свечка в стеклянной колбочке с ракушками на дне, а Мавка принесла даже плавающие свечки для ванной…
Втыкать свечи в торт пришлось впритык к друг дружке, и вскоре торт напоминал ощетинившегося дикобраза. Не поместившиеся свечки расставили вокруг. А потом Миша Славин зажёг бесчисленные свечи, и все именинники столпились вокруг стола.
– Три-четыре… – негромко сказала Нюся, а потом закричала: – Давайте!
И все домовые, квартирные, кикиморы, анчутки и прочие РАЗНЫЕ разом дунули на торт. Они дули так старательно, что в воздухе даже образовался небольшой смерч, а некоторые свечки попа́дали прямо в крем. Впрочем, никого это особенно не смутило. Торт всё равно показался всем невероятно вкусным.
Потом пили молоко и газировку, ели печенье, болтали о разном, играли в прятки и в «крокодила»… Специально для бук и хок устроили конкурс страшных историй, победитель которого получал Мишин игрушечный пистолет с пистонами. В конкурсе победил бука Ух из кладовки в квартире Зайченковых – он рассказал сразу несколько леденящих кровь историй о красном пятне, о зелёной пластинке и о чёрном пианино…
Когда вечером усталая Люба вернулась домой, мама уже начинала волноваться и несколько раз звонила ей на новый телефон.
– Ну как отметили? – спросила она.
– Отлично! Знаешь, мам, я, пожалуй, не буду ужинать. Все эти праздники так утомляют…
Глава последняя
Близнецы
Нет, ну конечно, Люба замечала, что мама как-то округлилась, но думала, что, может быть, она просто слишком много ест. Она полнела так долго – почти целый год! – что это казалось вполне естественным.
Любе когда-то намекнули, что у неё появится братик или сестренка, но это тоже было целую вечность назад, и ей казалось, что все, как и она, давным-давно обо всём этом забыли.
И вдруг однажды все, включая маму, папу и даже Аделаиду Семёновну, как-то разом засуетились, забегали, а потом маму увезли в больницу.
Папа принялся переставлять мебель в родительской спальне, притащил откуда-то двойную деревянную кроватку. В комнате стало ужасно непривычно и оттого неуютно. Так, по крайней мере, казалось Любе.
А когда мама вернулась, при ней были целых два пищащих свертка, обвязанных голубыми лентами.
– Это твои братья! – объявила мама. – Рома и Артём.
Маме, конечно, приходилось верить, но всё-таки допустить, что вот эти – розовые, в складочках, – имеют к ней, Любе, какое-то отношение, было не так-то просто.
* * *
Мама с папой теперь непрерывно суетились, и мама целыми днями сидела дома, а папа обязательно приезжал на обед. По вечерам каждый день приходили какие-то гости, которые поочередно заглядывали в детские кроватки и восхищённо цокали языками.
– Какие красивые малыши! – говорили все.
