Из зеркальной дали на меня смотрела незнакомка. Она была беловолосая, с капризным алым ртом, идеальными дугами бровей и потрясающими глазами. Я была так ошеломлена, что даже не сразу сообразила, что это я.
– Что скажете? – спросил Хэл с затаенной гордостью.
– Я скажу, что вы волшебник, – выдохнула я и потрогала волосы.
Волшебство улетучилось. Изувеченные осветлителем волосы были мягкие, тонкие и безжизненные. Тут я вспомнила еще кое-что и заволновалась.
– Скажите, – начала я несмело, – а ведь корни… я хочу сказать, они же будут расти…
– Да-да, – кивнул Хэл. – Когда начнется съемка, вас будут подкрашивать каждый день или раз в два дня – зависит от того, насколько быстро у вас растут волосы.
Я замялась.
– Но ведь это же очень хлопотно… Я имею в виду… ведь есть парики, например…
– А что, Джин Харлоу
[17] играет в парике? – с презрительной учтивостью осведомился Хэл, глядя на меня снизу вверх и задирая брови домиком. – С чего вы взяли, что публика хочет видеть парики?
Я пробормотала нечто, что могло сойти за извинение. Хэл с сожалением окинул меня взглядом и покачал головой.
– Вы, мисс, еще сама не понимаете своего счастья, – сказал он и, повернувшись к дверям, возвысил голос. – Мисс Клейн! Передаю нашу будущую звездочку в ваши руки.
Мисс Клейн вручила мне текст, который надо было выучить для пробы, помогла подобрать костюм и проводила в уже знакомый мне седьмой павильон, где когда-то я впервые снялась в кино. Теперь здесь была другая декорация комнаты, слабо освещенная двумя или тремя юпитерами. При моем появлении Артур Лэнд поднялся со стула и оглядел меня с видимым удовольствием.
– Прекрасно поработал Хэл, – сказал режиссер с улыбкой. – Джимми сейчас придет, и можем начинать, если вы выучили текст.
– Джимми – это кто-то из актеров? – спросила я.
– Нет, он дублер Стива Андерсона, который играет вашего жениха. В его героя также влюблена героиня Нормы.
– Знаю, – сказала я. – Я читала роман. – Вчера после разговора с миссис Блэйд я сразу же отправилась в книжный.
– Похвально, – одобрил Лэнд, – но в другой раз можете не тратить время зря. То, что вы увидите в сценарии, всегда будет отличаться от книги.
Краем глаза я увидела направляющийся к нам мужской силуэт, который показался мне знакомым. Джентльмен шел, помахивая тростью, и, по-видимому, чувствовал себя на студии как дома.
– Кстати, познакомлю вас заодно с вашим экранным отцом, – сказал Лэнд с улыбкой. – Макс, очень хорошо, что ты зашел. Макс Десмонд – мисс Коротич.
Макс снял шляпу, поцеловал мне руку и рассыпался в любезностях.
– У меня не то двадцать, не то тридцать детей, – объявил он. – Но вы, мисс, определенно самая очаровательная из них!
– Надеюсь, мы говорим о кинодетях, не так ли? – ввернул Лэнд с серьезным видом.
– Понимай как хочешь, – ответил Макс с выразительной гримасой утомленного ходока, которому некогда подсчитывать своих отпрысков. Словами я описать ее не могу – ее надо было видеть. О Максе Десмонде не зря говорили, что он актер до кончиков ногтей.
Когда Лэнд стал обсуждать с Десмондом какие-то внутренние дела студии, о которых я ничего не знала, я тихонько отошла в сторонку, села на первый попавшийся стул и прочитала текст несколько раз. Реплики показались мне несложными, но тут я осознала, что мне придется играть девушку, которая перетягивает на свою сторону молодого человека, который нравится и ей, и другой девушке, и заволновалась, смогу ли я достоверно ее сыграть. Взять себя в руки мне помогли пришедшие на ум слова матери: «Учи текст, все остальное приложится». И я прочитала его еще несколько раз, после чего, закрыв глаза, воспроизвела все реплики про себя.
Когда появился Джимми, я была уже совершенно готова и ответила утвердительно на вопрос Лэнда, можем ли мы снимать. Осветители зажгли все юпитеры, которые залили площадку ярким светом, члены киногруппы (их было немного, всего два или три десятка человек, потому что снималась только проба) заняли свои места. Когда ассистент показал в камеру хлопушку с надписью «Sagittarius Pictures. Леди не плачут. Проба № 285. Татьяна Коротич. Режиссер А. Лэнд. Оператор У. Холмс», у меня все же екнуло сердце. Первую реплику я произнесла не вполне уверенно, но успела взять себя в руки, пока партнер, потея от натуги, старательно проговаривал свой ответ. Джимми был простоватым, симпатичным парнем, приехавшим в Калифорнию откуда-то со Среднего запада, и, как я понимаю теперь, присутствие фифы с выбеленными волосами, которая практически объяснялась ему в любви, повергло его в ступор. Как только Лэнд крикнул: «Стоп! Снято!», я отошла в тень, подальше от ослепляющего света юпитеров, и мрачно задумалась, не будет ли моя проба выглядеть скверно по вине неудачного партнера. Должно быть, те же мысли волновали и Лэнда, потому что он предложил снять еще одну пробу, на сей раз с Максом Дорсетом.
– Меня тут нет, – спокойно ответил актер, подразумевая, разумеется, что он слишком хорош для того, чтобы подавать реплики малоопытным дебютанткам. (Он был совершенно прав, и я даже не подумала обижаться.)
– Как же нехорошо огорчать свою дочь, – вздохнул Лэнд. – Ты ведь уверял, что она самая лучшая!
– Разумеется, и я не имею права подкладывать ей свинью, – вывернулся Макс. – Ты прекрасно знаешь, как плохо я запоминаю тексты.
– Ну так сымпровизируйте! Ты – отец, она – дочь… э… И она… допустим, она отговаривает тебя от очередного брака. – Лэнд повернулся ко мне. – Сыграете? Я хочу увидеть, насколько вы сильны в импровизации.
– Решение только за мистером Дорсетом, – тактично ответила я. – Лично я буду счастлива играть с ним где угодно и кого угодно.
Мистер Дорсет возвел очи к небесам, которые в данном случае заменял потолок павильона, шумно вздохнул и сдался. Актера быстро загримировали, помреж заменил последнюю цифру в номере пробы на хлопушке, съемка началась, и внезапно я поняла, что вот-вот произойдет катастрофа, потому что я понятия не имею, что мне говорить и как себя вести. Дорсет пришел мне на выручку.
– Кажется, сегодня прекрасная погода, – промолвил он своим великолепным, глубоким голосом, в котором сейчас сквозили иронические нотки.
– Да, – сказала я воинственно, – не считая урагана.
– Что нам до каких-то вырванных с корнем деревьев? – тотчас же парировал Дорсет, подхватывая игру.
– Папа, – сказала я сердито, входя в роль, – ты ведь прекрасно знаешь, о чем я хотела с тобой поговорить!
– О погоде? – Дорсет изогнул бровь.
– Нет, о моей будущей мачехе! Ты опять решил жениться – и, как всегда, тебе плевать на мое мнение!
– Прости, милая, – важно промолвил Дорсет, садясь на диван профилем к камере и закидывая ногу на ногу, – но в вопросах моих браков меня интересует мнение лишь одного человека. Себя самого!
