«Дом, разделившийся в себе самом»
Как бы государства ни были несправедливы, если они поддержаны сплоченной элитой, то неуязвимы для революций снизу. Раскол элиты – абсолютно необходимое условие победы революции.
Здесь важно обратить внимание, что речь идет не о рядовом элитном конфликте, а об оформлении элитных фракций, имеющих различную идеологию и различные представления о структуре желательного социального порядка. Элитный раскол «красной нитью» проходит практически через все революции последних 20–25 лет: «бархатные» революции в Восточной Европе, «цветные» революции постсоветского пространства, «арабскую весну» и др.
В ходе «цветных» революций это был раскол на – условно-консервативную и (прото)демократическую фракции элиты. В грузинской «революции роз» 2003 г. против слабого режима Шеварднадзе выступила элитная фракция Саакашвили – Бурджанадзе – Жвания. Во время «оранжевой» революции 2004 г. на Украине против Януковича выступала группа элиты во главе с Ющенко и Тимошенко. В ходе «революции достоинства» 2013–2014 гг. украинская диспозиция поменялась незначительно: на этот раз против Януковича – Азарова выступала широкая коалиция во главе с Яценюком – Порошенко – Тимошенко – Кличко. В Киргизии 2005 г. против Акаева выступали Бакиев – Кулов – Отунбаева. Затем, уже в 2010 г., против Бакиева шла Отунбаева.
Всех оппонентов режима объединяла принадлежность к элите, к той ее части, которая провозглашала и предлагала обществу демократическую альтернативу статус-кво.
Элитный раскол легко прослеживается и в отечественной истории – давнишней и недавней. Во главе Февральской революции 1917 г. стояла группа элиты умеренно демократических воззрений. Во время революционной трансформации Советского Союза на рубеже 80-90-х годов прошлого века также заметно противостояние консервативной и демократической фракций элиты.
Весьма вероятно, что так называемые «демократы» из числа советской элиты по своим воззрениям и ментальности мало чем отличались от консерваторов. Но для политической динамики принципиально важно было другое – раскол элиты как таковой и союз части элиты, называвшей себя «демократической», с массовым протестом.
Там же, где элита, несмотря на внутренние коллизии, сохраняла единство и сплоченность, ей удавалось противостоять давлению снизу. В этом отношении показательна ситуация в России рубежа 2011–2012 гг.
Судьба вспыхнувших в Москве и поддержанных поначалу в других крупных городах России массовых протестов против фальсификации результатов парламентских выборов 4 декабря 2011 г. критически зависела от готовности части российской элиты поддержать протест. Сигналы о подобной возможности поступали протестующим от части окружения Дмитрия Медведева, на тот момент президента России.
Здесь стоит напомнить предысторию. В сентябре 2011 г. на съезде «Единой России» президент Дмитрий Медведев и премьер-министр Владимир Путин заявили, что на президентские выборы в марте 2012 г. пойдет Путин, который, в случае своего избрания, назначит Медведева премьер-министром. В русский политический новояз эта идея вошла под названием «рокировочка». Понятно, что, каковы бы ни были личные связи между Путиным и Медведевым, подобное (со стороны Медведева вынужденное) решение не могло не создать напряжения в их отношениях, а также в отношениях между их окружениями.
Массовые протесты конца 2011 г., казалось, открыли для стороны Медведева возможность переиграть ситуацию. Некоторые из членов его команды, по достоверным сведениям, поддерживали протестующих и даже якобы предлагали Медведеву выступить на первом массовом митинге – 10 декабря 2011 г. на Болотной площади.
Если бы Дмитрий Анатольевич каким-то чудом решился на подобный недюжинный поступок, глубоко противоречащий всей его робкой и неуверенной натуре, то это был бы важный сигнал к расколу российских элит. Причем вне зависимости от взглядов самого «раскольника» Медведеву пришлось бы драпироваться в тогу либерала и реформатора, а весь мир заинтересованно наблюдал бы очередную часть всемирного революционного сериала о противостоянии консерваторов и либеральных реформаторов.
Но Дмитрий Медведев не решился. И это еще раз подчеркивает, что превращение протеста в революцию, а тем более результаты самой революции не только не запрограммированы, а случайны и непредсказуемы.
Для сравнения: в типологически схожей ситуации Борис Ельцин не только пошел на раскол элит, но даже сознательно провоцировал его. Вот как раз этим – готовностью и способностью к нестандартным действиям в нестандартной ситуации, то есть, собственно, способностью к политическим действиям – и отличается, по Максу Веберу, подлинный политик от бюрократа.
На мой взгляд, различие это скорее врожденное, чем приобретенное. Десятки лет успешной бюрократической карьеры не превратят чиновника в политика. Проблема российской политики в том, что здесь бюрократия практически полностью уничтожила политику.
Союз ежа и ужа
Отдельно взятый конфликт элитных фракций ведет к перевороту, но не к революции. Отдельно взятая массовая мобилизация – к восстанию или даже гражданской войне, но не к революции. Для революции критически необходим союз части элит и народных масс в их атаке на государственную власть. Без этого объединения усилий успешная революция вряд ли возможна.
В революциях последних двух-трех десятилетий союз части элит и общества сыграл ключевую роль. Так было в ходе «бархатных» революций, обрушивших социалистическую систему, в «цветных» революциях постсоветского пространства, в «арабской весне». Идеологической и культурной рамками таких альянсов обычно выступали смутные, но сильные идеи справедливости и демократического обновления, объединявшие в едином порыве различные группы общества, чьи ценности, мировоззрение и представление о желательном порядке могли изрядно различаться.
Критики революций любят приводить революционный союз элиты и общества как доказательство хитрого замысла и обмана народа – со стороны элиты и/или стоящей за последней кукловодов. Посмотрите, говорят эти критики, вы стояли на баррикадах, проливали кровь, но после революции положение большинства общества ухудшилось, лучше стало лишь небольшой группе элиты, которая стала бенефициаром революции, а значит, и спровоцировала революцию в собственных интересах. Вместо чаемой демократии утвердилось новое издание олигархии – такая оценка положения дел в отношении постреволюционной Украины носит широко распространенный характер.
Эти и подобные им инвективы и сарказмы в адрес мизерабельного экономического и политического положения дел в постреволюционный период во многом справедливы. В большинстве случаев долговременное экономическое развитие революционных режимов отстает от развития сопоставимых стран, не знавших революций. И тому есть просто объяснение.
Революционные результаты
Даже самая мирная и вегетарианская революция несет дестабилизацию и дезорганизацию, вызванные перестройкой политических институтов. А что уж говорить о масштабных революциях, ведущих к смене экономического строя. Здесь тяжелейший социоэкономический кризис просто неизбежен. Так или иначе, любая революция душит экономический рост, а революционный раскол элит губителен для экономического прогресса.
