Она писала минут сорок пять, а потом, без четверти десять, раздался звонок в дверь. Она побежала вниз к ближайшему видеомонитору на лестничной площадке второго этажа и включила его. На экране возникло зернистое черно-белое изображение Фредерика Фрэнсиса. Он стоял с наружной стороны щитового заграждения, дожидаясь, когда его впустят. Рэйчел автоматически отперла замок на дверце в заграждении, после чего спустилась в прихожую и открыла входную дверь.
– Привет, – поздоровался Фредди. – Надеюсь, вы не рассердитесь за то, что я явился к вам вот так, без предупреждения.
– Ничуть, – ответила Рэйчел. – Но хозяев нет дома. Мадиана в Нью-Йорке, а Гилберт… не знаю, где он, если честно.
– Я в курсе, – сказал Фредди. – Собственно, я пришел к вам.
– А-а. Ну, в таком случае… входите.
Она провела его в гостиную, куда сама редко заходила. Фредди тут же рухнул на диван.
– Не предложите ли мне выпить?
От него уже пахло алкоголем, и Рэйчел ответила:
– Вряд ли я могу предлагать то, что мне не принадлежит.
– Да ладно вам. Тем, что вы сейчас делаете для этой семьи, вы заслуживаете ежевечернего купания в шампанском.
– В бриллиантовой ванне, – усмехнулась Рэйчел. – Уговорили. Где они держат выпивку?
Фредерик поднялся и на деле доказал, что он завсегдатай в этом доме, прямиком направившись к полке, заставленной нечитаными первыми изданиями томов восемнадцатого века, впритык к которой располагался и шкафчик с напитками. Торопливо перебрав бутылки, он вытащил одну с торжествующим видом:
– «Лагавюлен» двадцатилетней выдержки. – Откупорив бутылку, он наполнил два больших бокала. – Почти ваш ровесник, между прочим.
– Обычно я не пью ви…
– Это не виски, – не дал ей договорить Фредди. – Это нектар. – Всучив Рэйчел бокал, он чокнулся с ней: – Ну же, за ваше здоровье.
Рэйчел пригубила шотландский, цвета дубленой кожи, с торфяным привкусом напиток и должна была признать его неоспоримое превосходство над многими прочими. Однако она твердо решил пить поменьше.
– Итак, чему же я обязана этим удовольствием? – спросила она.
– Ну… я тут выпивал поблизости и подумал, почему бы не заскочить к вам, проведать, как вы тут совсем одна, а кроме того… кроме того, я много размышлял о нашей беседе в самолете.
На диван он не вернулся, а расхаживал кругами по комнате, испытующе поглядывая на Рэйчел.
– Вот как? – вежливо откликнулась она.
– Дело в том, Рэйчел, что вы явно невысокого мнения о моей персоне… и это меня немного беспокоит.
– Мне жаль, что у вас сложилось такое впечатление. Просто тот день в Лозанне был довольно нервным…
– Думаю, проблема не только в нервах. Вы меня ненавидите. Вам не нравится то, чем я зарабатываю на жизнь.
– Не надо преувеличивать. – Рэйчел сделала еще один глоток виски, понимая, что ее опасения сбываются: ей предстоял нелепый и трудный разговор. – Я вас не ненавижу. Хотя действительно думаю, что ваша работа… слегка неэтична…
– Слегка! Бросьте, Рэйчел. Да мой бизнес смердит. Вонь до небес.
Это откровение застигло Рэйчел врасплох. Помедлив, она ответила:
– Ладно, положим, в ваших взглядах произошла некоторая перемена. Но про вонючий бизнес сказали вы. Не я.
– Наверное, когда вещи называют своими именами, это помогает кое-что понять. И да, я переменился. И я также соврал вам тогда в самолете, Рэйчел. Сказал, что все, что мы с Гилбертом делаем, находится в рамках закона. Так вот, не все. По меньшей мере один из фондов, записанных на Мадиану, достаточно стремный, чтобы мы все оказались за решеткой. И возможно, там нам самое место.
– Я недавно ездила на свидание в тюрьму. Навещала подругу. Она отбывает трехмесячный срок за мошенничество с пособиями.
– Держу пари, она не прикарманила и малой толики того, что я нарыл для Гилберта за все эти годы.
Хорошо бы он сел, думала Рэйчел. От его виражей по комнате у нее начинала кружиться голова.
– Вы все правильно говорите, Фредди, но это лишь слова. А что вы собираетесь делать?
– Я вот думаю, – ответил он, – не пойти ли в Департамент налогов и сборов и не выложить ли им все начистоту. А то и обратиться к прессе.
Рэйчел опять очень осторожно глотнула виски и, не отрывая бокала от губ, пристально поглядела на Фредди. В его внезапное преображение не верилось, а в его речах она улавливала фальшь.
– Я бы на вашем месте не делала резких движений, – сказала она. – Заглянула я в тюрьму, и, думаю, вряд ли вам там понравится. И тем более не стоит круто менять свою жизнь лишь для того, чтобы привести ее в соответствие с моими убеждениями. Этика этикой, но лично против вас я ничего не имею. Абсолютно.
– Правда?
– Правда.
– Может, вы и удивитесь, но ваше мнение для меня много значит.
– Но с какой стати?
Одним прыжком он оказался рядом с ней, притиснул к книжным полкам, виски из ее бокала пролился на пол. Фредди впился в ее губы, навалившись на Рэйчел всем телом.
– Потому что ты… такая… охуительно… эффектная, – проговорил он, тяжело дыша и обдавая ее запахом алкоголя. – Потому что… я не умру счастливым… пока не залезу в твои трусы…
– Отстаньте от меня! – крикнула Рэйчел и оттолкнула его с такой силой, что он покачнулся и подался назад. Упасть ему не дал стоявший сзади рояль. Фредди выпрямился, и несколько секунд они в упор смотрели друг на друга. Не дожидаясь, пока он опять что-нибудь выкинет, Рэйчел указала на дверь: – Убирайтесь. Убирайтесь немедленно.
Он вроде бы смирился. Утер рот и направился к двери, но, проходя мимо нее, сделал еще один бросок: схватил Рэйчел за запястье и швырнул на пол. И тут же упал на нее, придавив к ковру.
– ОТСТАНЬТЕ! – завопила Рэйчел, и в этот момент раздался детский голос: «Рэйчел?»
Оба повернули головы – в дверном проеме стояли Грейс и София, рядышком, в одинаковых пижамах, взъерошенные со сна.
Избегая вопросительных взглядов девочек, Фредди кое-как поднялся на ноги, подошел к зеркалу над камином, поправил галстук и пригладил волосы. Рэйчел лежала на полу. Падая, она больно ударилась и пока не знала, сумеет ли встать.
– С вами все хорошо? – спросила София.
Девочки приблизились к ней с явным намерением помочь.
Не говоря ни слова и даже не взглянув на них, Фредди покинул гостиную. Дверь сперва резко отворилась, а затем с грохотом захлопнулась.
Медленно, морщась от боли, Рэйчел села и прислушалась к своим ощущениям. Грейс и София опустились на колени по обе стороны от нее, взяли за руки. Это проявление сочувствия – столь неожиданное: кто бы мог подумать? – придало ей сил. Она встала, расправила плечи.
